Малышок
Шрифт:
Справа и слева стояли кирпичные старые корпуса, а между ними, на большом пустыре, все кипело и снега совсем не осталось. Люди скребли землю лопатами, дробили кайлами, бросали в кузовы машин, а плотники стучали топорами, устанавливая толстые столбы. Все очень спешили, старались, но Костя сразу рассмотрел, что это не настоящие землекопы и плотники, - они были одеты не по-рабочему и не очень ловко обращались с лопатой, кайлом и топором.
Через весь пустырь был протянут полотняный плакат: «Построим цех «Б» за двенадцать дней!» И Костя удивился: даже небольшие бараки в Румянцевке строились
Человек с красной повязкой на руке показал приехавшим их участок. Зиночка крикнула: «Ребята, время дорого!» - схватила чье-то кайло и начала бить землю, и комсомольцы наперегонки взялись за работу.
– А гайки куда?
– спросил Костя у Зиночки, так как ему стало совестно бездельничать.
– Ах, да! Совсем забыла. Пойдем скорее! Их ждут в цехе!
Они пробежали между двумя кострами, возле которых грелись шоферы, потом между двумя кирпичными цехами и очутились перед новой деревянной постройкой, такой большой, что она все загородила.
На этой постройке тоже был плакат:
«Принимай, фронт, подарок уральской общественности! Цех «А» построен за тринадцать дней».
В громадном, еще пустом цехе было тепло и немного дымно, пахло свежим деревом, горели яркие лампы и гудели, как живые, печки-«буржуйки», поставленные на железные листы.
У Кости отобрали мешок, но он даже не заметил этого.
Присев на корточки, люди зашивали рамы больших щитов тонкими шелевками в елочку. Работа простая, но Костя невольно рассмеялся. Человек, насмешивший Костю, тоже не походил на плотника. На голове у него была высокая каракулевая шапка, на носу - очки в прозрачной оправе, а лицо такое серьезное, будто он заколачивал золотые гвоздики. Но все равно он не умел. Он стукнул раз, и гвоздик ушел в дерево на треть; еще стукнул - очки съехали на кончик носа, а гвоздик лег набок. Тут Костя и засмеялся.
Поправив очки, человек строго посмотрел на него.
– Смеешься?
– спросил он.
На всякий случай Костя сделал шаг назад, а женщина, которая пришивала шелевки к этой же раме, назидательно заметила:
– Профессор вообще не любит критики.
– Нет, я не люблю глупого смеха… Он думает, что так легко забивать гвозди. Да?
– А то трудно!
– пробормотал Костя.
– Ах, тебе не трудно!
– воскликнул тот, кого женщина назвала профессором.
– Покажи, как ты забиваешь гвозди, а мы посмеемся!
– И он протянул Косте молоток.
– Попался, Малышев!
– сказала Зиночка, которая вдруг очутилась возле Кости.
– Проси извинения, и пойдем.
Но Костя, взяв молоток, присел на корточки, легким ударом прищепил гвоздик, хлопнул молотком и задержал его на шелевке.
– Ага, гвоздик-то выскочил!
– воскликнул профессор.
– Критиковать легче, чем дело делать. Где гвоздик, молодой человек?
Когда Костя медленно поднял молоток, оказалось, что шляпка ушла глубоко в дерево. Профессор недоверчиво поскреб ее ногтем.
– Гм… Гм… Один случай решительно ничего не доказывает!
– заявил он.
– Еще.
Прищепив три гвоздика, Костя быстро стукнул три раза, и все гвозди спрятались.
– Нет, вы посмотрите, что делает этот клоп!
– восторженно закричал профессор.
– Это абсолютно точный удар, это… это, вероятно, классик забивания гвоздей!
– Приподняв над головой шапку, он протянул Косте руку: - Приношу искреннее извинение. Вы имеете полное право смеяться, когда я порчу гвозди. Где вы так научились?
– Когда бараки в Румянцевке строили, - сказал смущенный Костя, нерешительно прикоснувшись к его руке.
Люди, работавшие на обшивке щитов, столпились вокруг Кости. Он показывал им, как забивать гвозди, охотно стучал молотком и даже не заметил, что Зиночка куда-то исчезла.
– Да ведь мы уже с ним встречались!
– послышался знакомый голос.
– Я думал, что этот паренек умеет только драться, а, оказывается, он и полезное дело знает.
Рядом с Зиночкой, опираясь левой рукой на палку, стоял человек в шинели, тот самый, который сегодня утром помог Косте выбраться на тропинку Земляного холма. Конечно, это Зиночка привела его посмотреть, как ловко стучит молотком Малышев.
– Хорошо гвоздики заколачиваешь, - сказал он.
– Мастерски делаешь.
– Он обратился к Зиночке: - Нет, товарищ Соловьева, я не согласен с твоим предложением. На подшефном строительстве работников хватает, а вот в тарном цехе Северного Полюса паренек пригодится.
– Он сказал Косте: - Завтра заводская комсомольская организация отправляет на Северный Полюс бригаду социалистической помощи. Хочешь поехать?
– А на Северном Полюсе Миша Полянчук работает?
– спросил Костя, еще не веря своим ушам.
– Да, да! Он комсорг тарного цеха и бригадир передового участка, - сказала Зиночка.
– Значит, ты согласен? Включи, товарищ Соловьева, его в бригаду. Как твоя фамилия, парень?… Ну, вот и познакомились, Малышев. Покажи себя на Северном Полюсе.
– И, кивнув головой, он ушел, прихрамывая и мягко постукивая палкой по деревянному полу.
– Это новый парторг Цека на заводе, Сергей Степанович Тагильцев, - пояснила Зиночка.
– Он с фронта и очень, очень деловой!
Как только вернулись на завод, Зиночка пошла с Костей к Герасиму Ивановичу, и тот без спора отпустил своего рабочего:
– Пускай съездит… Я на него сердит. Драчливый мальчонка растет. Да еще и врать научился.
Старик отвернулся от него, но это была последняя тучка. Впереди зажглось солнце - Костя был рад, что увидит Мишу.
Когда ждешь что-нибудь хорошее, то кажется, что часы стали длинными-длинными, но это только так кажется. По приказу мастера Костя до конца смены помогал кладовщикам разбирать инструмент, а когда прогудел гудок, решил, что нет смысла бежать домой, что не надо встречаться с Севой и Катей: к тому же он боялся утром опоздать на автобус. «За печи пойду», - подумал он, отправился в термичку, как называли на заводе термический цех, и в дверях столкнулся с Ниной Павловной, которая только что вернулась из дому.