Малышок
Шрифт:
Тропинка взбежала между скалами на площадку, поросшую старыми елями. В серебристом лунном свете Костя увидел Верхнее общежитие - резной красивый дом, где жили бригадиры филиала. До войны здесь помещалась лыжная база спортивного общества. Костя обернулся. Под горой расстилалось бескрайное лесное море, спокойное и молчаливое.
– У нас словно как на курорте, - сказал Миша.
Они вошли в дом, поздоровались со старушкой уборщицей и по узкой лестнице поднялись
– Чьи это?
– спросил он осторожно.
– А хоть чьи… Их забыли в столярке. Я пробовал кататься, только у меня пока не получается. Ровного места нет, одни горы. Трудно устоять на лыжах.
– Чего там трудно!
– усмехнулся Костя.
– Завтрась побежим?
– Решено! Заодно давай условимся, что ты забудешь слово «завтрась» и будешь говорить «завтра».
В круглой железной печурке загудел огонь. Миша вскипятил чай и на стол выставил хлеб, сахар и немного масла в стеклянной баночке. Счастливый Костя пил чай; Миша радушно угощал его хлебом с маслом.
– Ты немного похудел - должно быть, потому, что решил подрасти, - сказал он, улыбаясь, своему другу.
– Правильно задумано. Расти тебе надо целый метр с половиной, не считая двух четвертушек… Ну, чего молчишь? Язык у тебя очень коротенький. А как тебе живется?
Теперь все обстояло замечательно, потому что возле Кости был Миша, тоже немного похудевший и ставший взрослее, но по-прежнему веселый, ласковый.
Номерной военный завод, дом за холмом - все это показалось очень далеким, и было неясно, существовало ли это на свете или только приснилось.
– За станок еще не поставили? В подсобных ходишь? Не хмурься. У меня есть совершенно блестящий план.
Только-только Костя собрался спросить, что это за план, как в дверь постучали.
– Товарищ Собинов, вас ждут!
– И густой голос пропел: - До-ре-ми-фа-соль-ля!
Какой Собинов? Но Миша ответил, точно и впрямь был не Полянчук:
– Сейчас, товарищ Шаляпин!
– И он объяснил Косте: - Здесь почти все украинцы живут. Мы перед сном концерты устраиваем, как знаменитые певцы. Хочешь послушать?
– Хочу…
– А глаза слипаются… Ложись-ка спать. Я с товарищами посижу часок. Только займи не больше пятидесяти процентов койки. Я тоже иногда ночью сплю.
– И с этой шуткой Миша ушел.
Раздевшись, Костя повесил носки возле печурки и нырнул под одеяло. Как спокойно было в комнатушке над заснеженным лесом! Внизу что-то мягко зазвенело, голоса слились в незнакомую красивую песню, и Косте стало грустно, потому что его счастье было неполным. Где Митрий? На фронте… Фронт - это, наверное, вроде той поляны, где Митрий принял на длинный вогульский нож большого медведя и где они с Митрием потом свежевали жирную тушу. Только на фронте вместо медведя - фашист. Убил Митрий фашиста? Непременно убил, и не одного фашиста, а много, не счесть… Голоса внизу зазвучали веселее, и грусть стала нежной.
Если разобраться, Костя прожил с братом очень
На этом Костя заснул…
Из лесу вышла большая осторожная тень на высоких ногах. Ее выслала в разведку тайга, узнав, что в резном доме появился Малышок. Тень остановилась на опушке, чуть слышно втянула воздух, почуяла запах дыма и качнула рогами - большими, как старые еловые лапы. Долго смотрела она на освещенные окна - три внизу, одно под самой крышей. До круглых настороженных ушей доносились людские голоса - люди пели, как иногда поют охотники у костра. Тень забеспокоилась, медленно повернулась и ушла в лес, широко переставляя ноги по глубокому лунному снегу.
Солнце светило в окошечко, когда Костя открыл глаза. Как он заспался после вчерашнего длинного дня! На печурке чайник хлопотливо стучал крышкой.
– Вставай, Малышок!
– весело окликнул Миша.
– Зимний день коротенький. Нужно провернуть тысячу дел на большой скорости.
За завтраком Костя поделился с другом мыслями о брате.
– А ты напиши в Румянцевку старушке, у которой вы жили, и спроси, нет ли писем от брата, - сразу посоветовал Миша.
– Если есть письма, пускай пришлет их на твой нынешний адрес. Давай спланируем день так: сейчас возьмемся за дело, потом пройдемся на лыжах, а вечером напишем письмо.
Убрав со стола, Миша принес снизу отрезок доски, достал молоток и гвозди.
– Покажи, как ты держишь молоток. Правильно я держу?
– Не!… Неправильно, - определил Костя.
– Ты ручку-то не жми, не силься. Держи легонько, играючи, - хоть сколько стучи, не уморишься.
– Теперь покажи, как ты опускаешь молоток.
– Хорошенько приглядевшись, Миша все понял.
– Вернее сказать, что ты его не опускаешь, а бросаешь всей тяжестью на шляпку гвоздя. Так я говорю?
– Выходит, так… А надо всех ребят научить? Тогда я долго здесь буду?
– Ты обучишь человек десять, и они тогда станут инструкторами передового метода. А хочешь на филиале остаться?
– А то нет!
– откровенно признался Костя.
– Чего я буду в подсобных ходить!
– Все учтено!
– скрепил Миша.
– У меня такой же план. Продолжаем! Теперь покажи, как молоток должен касаться шляпки гвоздя, чтобы он без разговоров входил в дерево.
Долго еще со смехом и шутками трудился Миша, пока будущий руководитель стахановской школы не усвоил, как нужно передавать ребятам искусство заколачивания гвоздя с одного удара.