Малышок
Шрифт:
Далеко-далеко от Урала гремела война. Начались грозные дни решительных боев. Враг был очень силен, но он был только силен, а советский народ становился все дружнее, советский народ трудился все лучше и верил в свою победу - значит, он был гораздо сильнее врага. Об этом говорили взрослые рабочие на митинге, и Костя тоже выступил.
– Будем стоять вахту, будем соревноваться с бригадой Мин-гарея Бекирова, пока не побьем фашистов!
– сказал он.
Мингарей крикнул в ответ:
– Правильно, Малышок! Молодец, башка!
После митинга все отправились в тень под березы отдохнуть, так как
– Вся семья в сборе, - сказал директор, который ходил от одной группы к другой, потому что был непоседливый человек. Он шутливо напомнил Косте: - Вот уже лето в разгаре, а ты все в тайгу не убежал. Да еще обязался вахту до конца войны стоять. Как же это так?
– А что мне в тайге делать?
– ответил Костя.
– Мне и здесь хорошо.
– Мы с ним после войны в синий туман пойдем, - откликнулся Миша.
– Будем золото вместо грибов собирать…
– Что за синий туман?
– спросила Нина Павловна. А Катя тоже сказала:
– Ничего не понимаю! Что за синий туман?
– Тайна, - серьезно проговорил Миша.
– Открыть ее может только сам Малышок…
Все заинтересованно смотрели на Костю, Сева украдкой показал ему кулак, что означало: «Мое дело сторона, не смей меня путать в твой синий туман!» - а Колька конспиративно подмигнул левым глазом.
– Малышок, расскажи нам о синем тумане!
– приказала Катя.
– Это сказка, да?
– Расскажу, - согласился Костя.
– Только не сказка это, не глупость…
И, глядя на круглые горушки, поросшие лесом, он начал рассказ:
– Брат мой Митрий не охоч был сидеть дома. Он тайгу любил, приволу. То на лешню-охоту побежит, то золото мыть - все удачу искал. Вот зимой подался он к дальним манси-вогулам - проведать, как лесные люди живут. Бежал он тайгой, видел один день Ивдель-реку, другой день Ивдель и третий, а там и до вогулов близко.
Бежит Митрий тайгой, глядь - лыжня проложена. Он на ту лыжню стал, спасибо сказал, легче пошел. Только вот слышит - кто-сь кричит жалобно так, будто лиса зайчика дерет, жизнь отнимает. Видит Митрий не поймешь что: мечется что-сь рыжее в снегу, клубком катится. А это рысь-разбойница на мальчонку-вогульчика с лесины кинулась - большая рысь, лютая. Крови человечьей захотела.
А что Митрию делать? Стрелять нельзя и ножом бить нельзя - мальчонку тронешь. Тут Митрий рысь за глотку схватил, на себя зверюгу принял, а рысь на нем все когтями разодрала, мясо с ребер сняла. Ну, Митрий ее, ясно, задавил, а сам пал без памяти. Крови из него много вышло.
Оклемался, опамятовался, а он в юрте лежит, в кору да в олений мех завернут, а подле - старый старик и кажет ему по-вогульски таково ласково: «Хороший ты человек, смелый! Ты моего внука от смерти спас. Лежи поправляйся - я тебе друг, а ты мне гость дорогой». А это был самый старый на свете Володька Бах-тиаров.
Он Митрия кореньями лечил, совсем вылечил, прежняя сила к Митрию вернулась. Собрался Митрий вобрат к своим бежать, а Бахтиаров говорит: «Вот тебе, Митрий, собольи шкурки, а вот моя тамга,
Когда Костя дошел до этого места, Колька вздохнул, Сева с безразличным видом принялся переставлять фигуры на доске, а Миша усмехнулся.
– А что же такое синий туман?
– спросила Нина Павловна.
– Постой, все скажу, - ответил Костя и продолжал рассказ.
– В том месте, где Володька Бахтиаров живет, тайга сильная, болотистая. В той тайге туман по осени ложится на первый желтый лист. Сверху смотреть - синий это туман, вовсе синий, будто небо ясное, а в туман ступишь - белым-бело, своей руки не видишь, такой туман. И лежит тот туман и три и четыре дня, а потом ветер дунет и снимет его, как не было. Ты к Бахтиарову придешь, тамгу ему подашь, в его юрте на горе поживешь, сколько придется, тумана дожидаючись. Бахтиаров тебя кормить будет, не обидит, а как станет туман, он вскличет: «Айда!» - и пойдешь ты за ним, поспешай только, у него нога легкая. Долго будешь идти и вот дойдешь куда надо. А это озеро такое - Святое озеро. Кругом горы стоят, а оно внизу. Не велико то озеро, а другого такого нигде нет. Три речки в озеро падают, а куда уходят, не поймешь. То озеро кипит-кипит, а вода холодная, рука не терпит. И рыбы в том озере большие, лазоревые и… поют.
– Ой, - вдохнула Леночка, - абсолютно не верю!
– Молчи!
– шепнула Катя.
– Как ты не понимаешь, что это сказка!
– Кипит-кипит озеро, - продолжал Костя, глядя перед собой остановившимся взглядом, - а потом вода сразу уйдет невесть куда. Тут откроется дно, а на дне металл лежит - и песком и самородками кругленькими. Ты его подними, сколь унесешь, только через силу не бери. Как наберешь металла, Бахтиаров тебе велит: «Айда!» - и поведет вобрат. А идет он легко, тебя ждать не станет. Ты лишний металл бросишь, только б не отстать, а отстанешь - пропадешь. Придешь к юрте, туман кончится - ступай домой, пируй, в другой раз не приходи: Бахтиаров в синий туман без тамги не поведет.
– Как все это интересно!..
– мечтательно проговорила Катя.
– А разве у тебя есть тамга?
– Значит, есть… Митрий, как от манси прибежал, мне про тамгу ничего не сказал, а как стал на войну уходить, все сказал, тамгу дал и велел, коли случай будет, к Бахтиарову пойти.
Он достал тамгу, и она пошла путешествовать из рук в руки.
– Я только не понимаю, почему для этого похода непременно нужен синий туман, - сказала Нина Павловна.
– Это все технически обосновано, - пояснил Миша, - чтобы никто не мог запомнить дорогу к Святому озеру.
– Ну, разве что так… - откликнулся из-под газеты Герасим Иванович, который, оказывается, слышал весь сказ.
– А ты признайся, Малышок: неужели это брат Митрий тебе про туман да про Святое озеро рассказал?
– Не… Митрий того не говорил… Митрий только тамгу дал да велел к Бахтиарову сбегать, а Бахтиаров-де богатимое золотое место покажет. Про синий туман другие сказывали… Все то знают…
– Слыхал и я о синем тумане, старинный это сказ, уральский, - сказал Герасим Иванович.
– И не поймешь, правда это или наплетено.