Малышок
Шрифт:
Конец! Кончилось грозное шествие. Еще пенилась и бурлила желтая глина танковой дороги, прорезавшей лес, но шум моторов быстро сбывал, как спадает вода в реке после бурного половодья; он снова превратился в глухой подземный гул, не рождавший откликов в лесу.
Костя оглянулся, позвал:
– Севолод!
Звук собственного голоса показался ему слабым, дребезжащим. Он набрал побольше воздуха в грудь и завопил:
– Се-во-лод! «Молнию» давай! Се-во-лод!
Тишина… Сева исчез вместе с «молнией». Костя крикнул еще раз-другой, не дождался отклика и побрел по лесу. Не было никакого смысла идти на Северный Полюс: к торжественному собранию он уже опоздал, и, кроме
Стемнело, и звезды замигали, замерцали вверху, в неподвижной черной хвое молчаливых сосен. Костя не знал, далеко ли, близко ли от дома, - он просто шел вперед, улыбаясь своим мыслям и не замечая, что улыбается. Потом он забеспокоился - не заблудился ли Сева?
– и немного покричал, но ответа не услышал.
– Явился наконец!
– хмыкнул Сева, как только Костя переступил порог боковушки.
– Куда ты девался? Пропал, как сквозь землю провалился…
Картина, которую увидел Костя, была такой занятной, что он даже не успел рассердиться. Поджав ноги, Сева сидел на топчане и тянул чай из блюдечка. Вероятно, он занимался этим уже давно - его лицо блестело, глаза от удовольствия стали маленькими и туманными. На стене, прямо над Севой, как победное знамя, висела та самая «молния», которую ребята должны были доставить на филиал и вот не доставили.
Привет фронтовой бригаде Кости Малышева!
– гласила «молния».
– В последний день первомайского соревнования она выработала 250 процентов бригадной нормы.
– А ты куда пропал?
– спросил Костя.
Оказалось, все получилось очень просто: Сева так обрадовался танкам, что забыл о Косте, побежал за танками, бежал долго, а когда опомнился - увидел какой-то пригород и какой-то завод. Это был Большой завод. Ему осталось только сесть в трамвай, а трамвай довез его чуть ли не до Земляного холма. Дома Сева узнал, что Нина Павловна и Катя еще не вернулись с торжественного собрания в клубе, и сел пить чай.
– «Молнию»-то на Северный Полюс не принесли, - сказал Костя.
– Чепуха, - ответил Сева.
– Мингарей и без «молнии» узнает, сколько мы выработали… А эта «молния» пускай у нас висит… на память.
– А хотел Мингарею горячих надавать!
– Ну его, - мирно ответил Сева.
– Будут у нас еще дела с Мингареем, успеем поговорить.
Только теперь Костя додумал мысль, которая занимала его с той самой минуты, когда он вошел в боковушку. Он прекрасно знал, что Сева в два дня расправился с сахаром, полученным в счет майской нормы, - сахара у него, как и у Кости, не было, и всё же…
– Ты чего не свистишь?
– спросил он.
– Дурак я был свистеть, - ответил Сева, отхлебнул из блюдечка и сладко зажмурился.
– Сам свисти, если хочешь… Давай кружку - налью!
Костя поднес кружку к губам и понял, что свистеть действительно было бы глупо. Никогда в жизни ему не приходилось пить такого сладкого чая, если можно было назвать чаем густой горячий сироп.
– Жирно живешь!
– сказал он.
– Где сахар взял?
– Не у тебя, кабысь-кабысь!
Все стало понятно. Стараясь не выдать своей радости, Костя, будто ничего не понял, упрекнул товарища:
– Запас тронул? А в синий туман с чем пойдешь?
– В какой синий туман?
– хладнокровно спросил Сева.
– В такой какой… Ясно - за золотом.
– Без твоего золота обойдусь, - ответил Сева.
– Хочешь еще чаю? Мне не жалко.
– И он щедро долил кружки.
Странное дело: все это только обрадовало, но как-то не удивило Костю. Напротив, теперь было бы гораздо удивительнее, если бы Сева сказал: «Давай тамгу и письмо к румянцевским ребятам, я это заслужил». Уже давно Костя почти неосознанно ждал, что его товарищ под тем или другим предлогом откажется от похода в тайгу, и теперь почувствовал, как много уверенности было в этом ожидании. Костя припомнил все - стычку на Земляном холме, драку на Гималаях, историю с тупым гвоздиком - и усмехнулся, как усмехнулся бы взрослый человек, увидев короткие штанишки, которые он носил в детстве.
Танки! Конечно, танки сыграли свою роль, но не только встречей с танками объяснялся отказ Севы от экспедиции за золотом. Слишком много важного, решительного случилось в жизни мальчиков, большая сила была у нового ветра, который ворвался за колонны в первый день существования фронтовой бригады. Новый ветер прогнал синий туман далеко-далеко, и то, что еще недавно казалось простым, верным и важным, стало шатким и неверным, как полузабытая сказка, как хрупкое сновидение. Святое озеро, поющие рыбы, золотое дно… Разве могло сравниться все это с тем, что окружало мальчиков, что было их жизнью, их борьбой, их трудным и радостным делом? Может быть, об этом же думал и Сева, - он улыбкой ответил на улыбку Кости, не спрашивая его согласия, вылил в кружку все, что было в чайнике, и похлопал себя по животу.
– Спать надо, - сказал он.
– Сахару еще на завтра хватит. А Нины Павловны и Кати нет. Наверное, концерт в красном уголке большой. Интересно было бы знать, на сколько сработала бригада Мингарея. А что, если двести пятьдесят пять, например?
– Тоже выдумаешь!
– Спать ложишься?
– Не… подожду…
Был теплый, совсем теплый вечер, и звезды мирно смотрели на землю. Они разыскали Костю, сидевшего на лавочке у ворот, и что-то спросили. Может быть, они спросили: «Почему ты киснешь?» А Костя и сам не понимал, чего ради ему вдруг взгрустнулось. Может быть, это произошло потому, что многое кончилось, развязалось и хотелось знать, как все пойдет дальше. Может быть, взгрустнулось и потому, что после этого тревожного дня со всеми его удивительными событиями все как-то замерло и он остался один на один с самим собой, вспомнил Румянцевку, вспомнил Митрия…
А может быть, виной всему была мысль, что Катя и Леночка слушают концерт, веселятся, а он чего-то ради по-глупому сидит у ворот да ждет их, хотя сон понемногу овладевает им и клонит его голову на плечо Шагистому, который уселся рядом на лавочке.
Шагистый насторожился, заскулил и судорожно зевнул.
Послышались быстрые легкие шаги по деревянному тротуару. Из темноты вылетела маленькая фигурка, Шагистый бросился ей навстречу. Катя - конечно, это была Катя - сказала:
– Не лезь, глупый пес!
– разглядела Костю и обрадовалась: - Ты уже дома! И Сева? Уф, как сердце бьется! Мы так волновались! Где вы пропали? Понимаешь, только-только кончилось первое отделение концерта, а тут с филиала приехала Зиночка и сказала, что не видела тебя и Севу на филиале. Мы все так испугались… Думали, что вы в лесу заблудились.