Малый драконий род

Кернер Элизабет

Она восторженно рассмеялась, и радость ее поразила меня, точно удар кнута. Она смотрела на меня, а у меня колотилось сердце.

— Когда мы его разбудили, он даже говорить поначалу не мог. Только на ногу свою глазел, а потом взял да и встал. — Она опять засмеялась. — Наверное, если бы одежда его не была залита кровью, он решил бы, что это ему пригрезилось.

— Я больше горжусь тем, что мы сделали с больной грудью, — сказал Велкас приглушенно и медленно, точно с ленцой. Я был доволен тем, что он расслабился. Нечасто с ним такое случалось. — Вместе у нас и впрямь неплохо получается. Арал умеет успокаивать людей, убедить их принять

помощь целителя, и неплохо бы у нее этому поучиться. У той женщины даже губы посинели, когда дыхание перекрыло — все самообладание потеряла.

— Посмотрела бы я на тебя, если бы тебе пришлось бороться за каждый вздох, — с негодованием выговорила Арал. — У меня однажды была грудная болезнь, и повторно пережить это мне не хотелось бы. Не суди так о людях. Можно подумать, если бы ты не смог дышать, то сохранял бы самообладание!

Вел поклонился в ответ:

— Ты права. Прости.

— Ладно, продолжай давай, — сказала она, хлопнув его по плечу.

— Рассказывать-то особо нечего, но работа была не из легких. Сугубо телесные повреждения, большие раны — они требуют лишь восстановление строения тканей, — проговорил Велкас, чем-то напомнив мне магистра Рикарда в пасмурный день. — Но бывают случаи куда сложнее заражения, и вот они-то по-настоящему интересны. Женщина была одной из тех, кто, едва подхватив простуду, сразу же начинает задыхаться. Мы не только прочистили ей легкие, но нам еще и удалось...

— Тебе удалось, — поправила Арал.

— ...Нам удалось обнаружить у нее в легких скрытую болезнь и изгнать ее. Правда, от простуды мы ее так и не излечили. — Он коротко улыбнулся. — Но она вроде бы не жаловалась. И не нужно умалять свои заслуги, Арал. Твое внутреннее чутье позволило тебе обнаружить недуг раньше меня.

— Выходит, магистриса Эрфик осталась довольна?

— Останется, как только мы ей обо всем поведаем, — сказала Арал с озорной улыбкой. — Мы давным-давно все закончили и поднялись сюда, чтобы... поупражняться в ином.

— Магистриса Эрфик всегда довольна, когда у нас находится причина оставить ее в покое, — добавил Велкас. — Женщина она добрейшая, только вот ничему не может нас обучить.

— Довольно, Велкас. Не стоит так говорить о магистрисе Эрфик, — сказал я сурово.

Впрочем, возражать ему было сложно: он был прав. Эрфик была по-своему мудра и глубоко понимала человеческую природу, но она не многому могла бы обучить Велкаса. Все-таки он был склонен судить всех и вся по каким-то своим, совершенно немыслимым меркам.

Это было частью его дара, из-за чего ему порой приходилось нелегко в жизни. Он был сильнейшим из всех целителей, которые представали перед магистрами на протяжении многих и многих лет. Некоторые прочили ему стать однажды столь же могущественным, как сам магистр Берис, и это из-за того, что во время предварительных испытаний Велкас перенес все до конца. В этом высоком долговязом парне скрывалась сила, пределы которой были никому неизвестны. Мы с Арал были единственными, кто имел об этом хоть какое-то представление, а Велкас взял с нас слово, что мы будем молчать. Вообще-то, он мог бы этого и не делать: кроме того, что в нем таится эта сила, мы больше не знали ничего.

— Ты прав. Прими мои извинения, Уилл. Могу я предложить тебе кружечку челана? На улице зверский холод.

Я усмехнулся:

— Так закрой окно, дурачина. Пожалуй, и от челана я бы не отказался, а то уже насквозь продрог.

Поскольку я был единственным посторонним, Велкас уселся в кресло и закрыл глаза, морща лоб и сосредоточиваясь. Окно так и заскрипело на петлях. Я невольно присвистнул:

— Клянусь Владычицей, Вел! А у тебя неплохо получается.

Арал фыркнула.

— Ха! Неплохо? Да он становится невыносим! Вот как раз перед твоим приходом он поднял меня в воздух и держал так с четверть часа. — Она сердито глянула на него.

— Ничего подобного, ты висела гораздо меньше, и ничего тебе от этого не было. Не пойму, чего ты так переживаешь, — отозвался Велкас кротко, отправившись приготовить всем нам, как обычно, горшок челану.

— Мне не нравится чувствовать себя в полной беспомощности, болван, — ответила она. — Вот погоди, застану тебя врасплох, будешь тогда у меня целый час стоять как каменный истукан — может, после этого поймешь.

— Что ж, может, у тебя и получится. Вообще, мысль прелюбопытная. Надо будет попробовать.

— Ах притихни уж! Готовь свой челан, великий и могучий кудесник.

— Тебе с медом, Уилл? — вопросил он.

Их взаимные колкости были добрым знаком — выходит, ничего такого между ними не было.

...Велкас и Арал — как же мне начать их историю? Ведь позже о них были сложены легенды. В то время я знал их обоих немногим меньше двух лет, с тех самых пор, как они впервые прибыли в школу магов в Верфарене — юные, горячие и зеленые, как весенняя травка.

Начать хотя бы с того, что на первый взгляд они были совершенно разными. Двух более противоположных личностей — как по виду, так и по жизненным взглядам — и сыскать было нельзя. В то время как он был молчалив, уединен и углублен в себя, она вся сплошь состояла из легкого смеха, звонкой речи и резвых движений. Она говорила и действовала по зову сердца, он — по зову разума.

Удивляло в них скорее то, что они оказались способны на взаимную дружбу.

Арал была привлекательной девушкой. Роста она была невысокого и обладала длинными каштановыми волосами, вьющимися и струящимися точно водопад, когда она распускала свои косы, обычно тщательно уложенные вокруг головы. Ее проницательные карие глаза лучились живостью, но свои пышные формы она прятала под облачением, которое сама называла «рабочей одеждой», хотя прочие называли такую одежду мужской: штаны и суконник, доходивший до колен и свободно перетянутый в талии. Впрочем, я мог ее понять. В тех редких случаях, когда она надевала плотно облегающее платье и распускала волосы, она притягивала к себе взоры всех мужчин в округе (включая и меня) точно свеча мотыльков. Всех, кроме Велкаса.

Он был высокого роста, но очень молод, так что вполне мог вытянуться и еще, — но при этом был так худ, что всегда казался даже выше обычного. Кожа его была бледной, а волосы черные, точно вороново крыло, с таким же синеватым отливом; глаза же его, когда он позволял в них заглянуть, потрясали своей яркой синевой. Он не был красивым — так, по крайней мере, отзывались о нем молодые девушки, — но вид его все равно производил впечатление. Вскоре после прибытия он отпустил опрятную бородку — и образ его определился. Великий маг на пути своего становления. Некоторые из девиц пытались, как и подобает, строить ему глазки, но дальше дружеских отношений он с ними не заходил. Из-за этого большинство его поклонниц считали его не в меру застенчивым. Разумеется, эта загадочность, что его окружала, привлекала к нему и Арал.