Малый драконий род

Кернер Элизабет

Произнося необходимые молитвы и ограждающие заклятия, я возжег семь свечей, расставленных вдоль магического крута (каждая из них символизировала святыню для одного из семи Владык), произнес одно-единственное слово — и под главной жаровней, что стояла на алтаре, заплясал огонь. Угли на жаровне мигом налились багровым румянцем. Я воскурил благовония, зажегши их от пламени свечей, и глубоко вздохнул. Знакомый аромат был по-домашнему приятным.

Дурстан, облаченный в ризу, теперь всеми силами сподручничал мне: сперва помог с убранством, потом подал мне нож. Я воззвал к своей силе и начал привычно читать слова заклинания, одновременно с этим проткнув себе кончик

пальца, чтобы пожертвовать семь капелек крови. Падая на угли, они издавали шипение. Я столь часто прибегал к этому заклинанию, что у меня возникало чувство, будто мне вовсе и не обязательно для этого сосредоточиваться. Но я знал, что чувство это обманчиво: расслабившись, я поступил бы слишком опрометчиво. Поэтому я сосредоточился, как всегда стараясь не запнуться на четвертой строке, — это изменило бы значение заклинания, и тогда я не был бы защищен от внезапного нападения.

Как бы там ни было, данный обряд вызова несколько отличался от всех прочих. Я поместил в Майкеля демона, пока он спал, опьяненный по моей милости зельем. Демон этот держал в своих клешнях концы двух скоропутных вервей, на выход и на вход; противоположные их концы были уже установлены в моих тайных покоях. Чародейство, наложенное на Майкеля, было весьма искусным и совершенно неприметным со стороны — обошлось мне это недешево: пришлось заплатить кровью и лансипом, однако дело того стоило. Как только я приведу чары в действие, Майкель, где бы он сейчас ни скитался, отправится прямиком туда, куда я прикажу демону его повести, и при этом будет считать, что идет по своей воле, движимый какими-то личными целями. Когда добыча сделает привал, он остановится и воздвигнет алтарь. Сразу же после этого демон вырвется наружу, установит концы обеих вервей и исчезнет. Тогда я смогу переместиться туда, схватить свою добычу и в мгновение ока умчаться обратно. Майкель, возможно, даже успеет меня увидеть, прежде чем умереть. Это будет отличнейшим зрелищем.

В багровом воздухе над алтарем возник образ демона, что сидел внутри Майкеля и ждал своего часа.

— През-зренный, ты дерзнул выз-звать с-собс-ственную с-смерть! Трепещи в ужас-се, ибо я...

— Я — Малиор, повелитель Шестой Преисподней. Ты взял мою кровь, ничтожный рикти. Служи же мне, или умрешь, — проговорил я, стягивая узы заклятия.

— Повелевай, хоз-зяин, — прохрипела тварь, силясь высвободиться от заклятия, точно от веревки, петлей затянутой на шее.

— У меня есть для тебя добыча, — сказал я. — Отведай крови, что пропитала эту ткань. Пошли того, в чьем теле сидишь, чтобы он разыскал ее и воздвигнул алтарь возле того места, где она остановится на отдых, но это должно произойти не раньше чем через три дня.

Последнее уточнение вызвало у меня прилив гордости. Я очень точно вычислил, что следующий обряд вызова, к которому мне предстоит прибегнуть чуть позже, изнурит меня, и мне потребуется пара дней отдыху, да потом еще день, чтобы все приготовить к прибытию Ланен. Как только она окажется у меня в руках, я завершу вызов Владыки демонов; но было бы глупо даже пытаться проделать это прежде, чем она будет полностью в моей власти. Мне было известно, что она владеет даром бессловесной речи, — Марик предупредил меня об этом, — так что, едва я заполучу ее, нужно будет сделать так, чтобы она не смогла ни говорить, ни думать...

Тварь, разумеется, противилась и сыпала угрозами, но деваться ей было некуда.

— Как прикажеш-шь, повелитель, — наконец прошипел рикти.

— Когда алтарь будет сооружен, установи концы обеих вервей для мгновенного перемещения. Когда сделаешь это, воротишься ко мне и доложишь обо всем. Тогда получишь свободу.

— С-скорее бы, повелитель, с-скорее бы! — взмолилась тварь.

— Через три дня, не ранее. Ты понял?

Демон выругался, зашипел и вновь попытался высвободиться, но тщетно: подобных ему я мог бы с легкостью удержать и во сне.

— Понял. Через-з три дня, не ранее, когда добыча ос-стано-вится на отдых.

— Верно. А теперь изыди. Позже ты вернешься и доложишь мне, что все подготовлено.

— С-слушаюс-сь, — прошипело существо, и образ его рассеялся. Я посыпал на угли листьев лансипа, чтобы заглушить зловоние, что оставил после себя рикти. Самое легкое из двух дел сделано — я и не сомневался, что особых трудов это не составит. Дым, исходивший от лансиповых листьев, приятно щекотал ноздри.

Теперь на очереди вторая задача. Я добавил ароматной смолы и начал готовиться к предстоящему нелегкому испытанию, хотя, по правде сказать, я уже и так знал большую часть из того, что мне было необходимо.

В целом дело было не таким уж и сложным. Долгие годы я предавался размышлениям: как возможно, чтобы кто бы то ни было не переставал хохотать, пока кантри испепеляли его дотла? Или он совершенно повредился в уме — а я не думаю, что тот, кто усилием воли сумел уничтожить истинных драконов, был сумасшедшим, — или же он нашел какой-то способ претворить в жизнь нечто, о чем прежде упоминалось лишь в легендах. Именно эти размышления и привели меня к мысли, что Владыка демонов прибегнул к заклятию Изъятого Сердца.

В детских сказках частенько говорится про такое: некий вымышленный чародей извлекает у себя из груди сердце и прячет его в каком-нибудь укромном местечке, тем самым делаясь неуязвимым. Сердце всегда хранится где-нибудь в отдалении от тела, как следует упрятанное и хорошо оберегаемое — сказки так и твердят на разные лады: «хранится в яйце, яйцо в утке, утка в сундуке, сундук в дупле старого дерева», а дерево охраняется какими-нибудь сказочными чудищами или просто окутано непроницаемым мраком.

Но я-то знаю, где находится сердце. Там же, где и «сказочные чудища».

На протяжении тысячелетий истинная смерть Владыки демонов находилась под боком у тех, что питали к нему самую жгучую ненависть, а они об этом даже не знали.

Сердце Владыки демонов было сокрыто на зеленом острове далеко в Западном море, внутри цепочки пещер, слишком узких, чтобы туда могли пробраться сколько-нибудь крупные твари. Насмешка судьбы заключалась в том, что, будучи даже лишенным тела и уязвимым, сердце его продолжало уничтожать тех, которых он люто ненавидел изначально. Уйдя в изгнание, они полагали, будто находятся в полной безопасности, считали себя такими мудрыми и могучими — и все это время стук его сердца гулко отдавался в окрестных горах: оно отравляло им воздух, воду и саму землю, на которой они нашли пристанище. Ныне их даже меньше, чем когда бы то ни было — у них едва хватает сил плодиться.

Я должен поведать им обо всем этом перед тем, как они встретят свою смерть.

Глава 13

ВЕТЕР ПЕРЕРОЖДЕНИЯ ПЫШЕТ ЖАРОМ

Уилл

Мы уселись как можно ближе к очагу. В корчме было почти совсем пусто. Я бы предпочел, чтобы она была полной, тогда мы не торчали бы тут на самом виду. Впрочем, если говорить по совести, я был слишком утомлен, чтобы беспокоиться об этом; хотя, коли уж на то пошло, из нас троих мне успешнее всего удавалось бороться со сном.