Мама для малышки, или Надежда в подарок
Шрифт:
«Что ты от меня хочешь?»
Так же, как и я, Алиса не рассыпается в приветствиях и добродушии.
Набираю ее номер, а пока идут гудки, открываю письмо от безопасника. Неплохо поработали. Обширная информация о том, где, с кем, когда и порой даже по какому поводу общалась моя бывшая за последний год.
— Неужели ты по мне соскучился? — раздается в динамике приторно-сладкий женский голос.
За три года даже отвык от его звучания и сейчас с удивлением отнимаю телефон от уха, проверяя, с тем ли абонентом
— Какого, собственно, хрена ты вдруг решила переиграть условия нашего договора?! — хрипло, еле сдерживаясь, задаю ей мучащий меня все утро вопрос.
— Чего? — недоуменно вопрошает она. — Ты попутал, Исаев, или жаба проснулась, и ты решил перекрыть мне положенное по договору содержание?
Узнаю Алису: в мыслях, глазах и голосе — только финансовое благополучие своей искусственно слепленной задницы. Но ее наезд меня нисколько не успокаивает. Зная лживую натуру данной особы, верить нельзя ни единому слову, пока не будет подтвержденных, просто железобетонных доказательств ее намерений или не намерений.
— Зачем, а главное, как ты связывалась с Фаней?
— С кем? — Алисино искреннее удивление ядом разъедает мое терпение, — Фаней? Исаев, ты ее зовёшь Фаней?
Мля, и как от такой бездушной стервы мог родиться такой замечательный ребенок, как мой гномыш?! Вот где были глаза того, кто наверху, когда он позволял этой особе женского пола зачать, выносить и родить?!
А где шесть лет назад были мои глаза?
Вопросы без ответов ураганом взметаются в сознании.
— Мне повторить вопрос, или ты наконец-то мне ответишь?
— Ты бредишь, — вздыхает она, словно ей опостылел наш разговор. — Ни с кем я не связывалась. Я четко соблюдаю все условия нашего с тобой соглашения и даже напомню тебе, что если ты, Исаев, сам его решишь нарушить в части выплат лишишься, еще большего. Все, мне некогда.
Связь разъединяется, а я откидываюсь в кресле и на миг прикрываю глаза. Да, деньги для Алисы всегда были на первом месте, и ради них она не станет рисковать, пытаясь встретиться или просто пообщаться по телефону с Фаней.
И если это не она, тогда кто? Как? И главное — с какой целью?
Данные вопросы настораживают еще сильней, нежели предположение о возвращении бывшей в нашу с дочкой счастливую жизнь.
«Зайди ко мне!» — скидываю сообщение Климу, просматривая на мониторе отчет, что прислал Артем.
Написанное подтверждает невиновность Алисы, пусть и остается минимальная вероятность, что мы что-то упускаем. Но в общих чертах все вполне себе в рамках подписанного нами соглашения.
В сообщении говорится, что мать моего ребенка уже больше двух лет живет на побережье теплого моря далеко за пределами нашего государства. Выезжать не планирует, звонков в бывший родной город не совершала, через всевозможные мессенджеры тоже ни с кем, близким к нам, не связывалась.
Чиста и почти невинна!
— Говорит, что не она, — отчитываюсь я, едва Клим переступает порог моего кабинета.
— По собранной службой безопасности информации, — кивает он на монитор, стоящий на моем столе, — тоже все вполне чисто. Тогда что это все значит?
— Ну, вот ты сегодня поедешь Фаню в обед забирать, потом по магазинам с ней прокатишься. Накормишь сладостями, — перечисляю их стандартный план, а друг делает жутко невинный взгляд и качает головой. — Ой, не надо мне тут! — ржу над ним. — Знаю же, как она тебя разводит, а ты с радостью потакаешь.
— А что я могу поделать? Как устоять перед огромными умоляющими глазищами? — пожимает плечами друг.
— Ну, вот и выведаешь у нее все, — предлагаю ему, понимая, что перед сном и сам могу малышку расспросить, но то будет аж вечером, а мне надо знать как можно быстрее.
ГЛАВА 3
ИГНАТ
С самого утра Фаня суетлива и рассеянна. Вскочив ни свет ни заря, умывшись и сменив пижаму на домашний комбинезон, она тарабанит в дверь моей спальни с нетерпеливым криком:
— Папочка, вставай, мы на каток опоздаем!
Нехотя приподнимаю голову от подушки, рассеянно хлопаю рукой по прикроватной тумбе и, когда нахожу телефон, издаю протестующий стон недовольства. Ну как так, а? Как выходной день, так она бодра и, наверно, даже весела уже в семь часов утра, тогда как в будни к восьми еле-еле открывает свои сонные глазки.
— Фаня, иди спать, — бурчу я и вновь зарываюсь лицом в подушку, спрятав под нее руки.
— Ну, вставай же! — не унимается этот человеческий будильник. — Ты же мне обещал, что мы поедем на каток.
— Поедем, — подтверждаю, — но не утром ведь. Сейчас он еще не работает. Вечером. Договорились? Ну, или после обеда, а? — Может, успокоится на этом, и я смогу еще поспать. Вчера был жутко нервный день, и не только по работе.
Клим, забрав Фаню из детского сада, прогулялся с ней, как та и хотела, по Торговому центру, невзначай выведав, кому это она выбирает подарок, по какому поводу и когда планирует дарить. Ответ моей крошки до сих пор не укладывается у меня в голове. Да и Клим немного в шоке, поэтому будет сопровождать нас на каток — негласно и почти со шпионскими страстями.
— Мамочке, конечно, — беззаботно отвечает Фаня на первый его вопрос. — Она давно еще потерялась, и вот я ее нашла. Мы завтра на катке с ней встретимся.
— И как же ты ее отыскала?
— Во сне, конечно, как же еще!
Вот так вот просто. Просто во сне.
Отговаривать ее я не берусь. Поедем в парк, а там веселье, она заиграется и забудет о мифической матери, явившейся ей в ночном видении.
Прислушиваюсь к тишине за дверью комнаты, прикрываю глаза и, вздохнув, переворачиваюсь на спину. Таращусь в потолок, а из головы не идет предстоящий разговор с дочерью после того, как её ожидания не оправдаются и никакая мама не придет.