Мама для малышки, или Надежда в подарок
Шрифт:
— Хорошо! — бодро отвечает она, вертя головой по сторонам, словно кого-то высматривая.
— Я пошел. — Поднимаюсь на ноги, но с места не двигаюсь.
— Я сижу здесь, ни с кем не разговариваю, никуда не ухожу, — повторяет она, как мантру, кивая при каждом утверждении.
Еще раз оглядываюсь и спешно удаляюсь к киоску проката спортивного инвентаря. Народу около него не так уж много, да и двое парней работают достаточно бодро, обеспечивая всех желающих нужной экипировкой.
Посекундно оборачиваюсь, проверяя на месте ли Фаня, а она машет мне
Вначале мне кажется, что я просто не туда смотрю, что путаю лавочки и Фаня сидит чуть дальше или ближе. Но нет! Ее нет ни правее, ни левее, ни выше…
Её нет ни на одной из лавочек и даже рядом. Нигде! Моей малышки словно след простыл.
— Вы не видели здесь девочку в розовом лыжном комбинезоне и вязаной шапке с огромным помпоном? — мечусь я между развлекающегося народа.
Паника накрывает меня все сильнее с каждым произнесенным «нет» в ответ на мой вопрос.
Такого страха и отчаяния я не испытывал уже… Да никогда я такого не испытывал! Чувство безысходности, ужаса и даже бессилия тяжелой бетонной плитой давит на грудь, мешая дышать, а заодно и рационально мыслить.
Вдох — выдох…
Вытаскиваю из кармана телефон и набираю номер Клима. Где он вообще шляется?! И парни, приставленные Артемом, где? Уволю всех, к чертям собачьим! Вот только найду свою крошку, и полетят головы с плеч!
Злюсь на все и всех, а больше на самого себя. Быстрым, размашистым шагом иду в сторону администрации, пока мой слух нервируют монотонные гудки в телефонной трубке. Ожидание убивает последние нервные клетки.
— Ты где?! — ору на друга, как только он отвечает на звонок. — Фаня пропала! — продолжаю громко и очень возмущенно вопить, не дожидаясь от него ответа. — Какого …
Такого отборного мата за все время нашей с Климом дружбы в своём исполнении я и припомнить не могу.
— Я на стоянке застрял в пробке, — выдохнув, сообщает друг. — Администрацию найди, — четко ставит задачи, глуша мою панику.
— Без тебя… — рычу, но тут же удерживаюсь от готовой слететь с языка грубости.
Клим не виноват в том, что я про… потерял любимую малышку.
— Уже ищу, — отчитываюсь перед ним и продолжаю бег по пересеченной местности.
Но, сделав пару шагов, торможу, прислушиваюсь. Сквозь громкий стук взволнованного сердца до обостренного слуха долетает знакомый детский голосок.
Оборачиваюсь. Напрягаю слух еще сильнее, словно борзая на охоте, и краем сознания молюсь, чтобы это не оказалось просто слуховой галлюцинацией.
— Папочка! — все четче звучит призывный оклик, и я всматриваюсь в толпу.
Замираю. Не разбирая ничего вокруг, взглядом выделяю из людского потока только ее — мою малышку, спешащую ко мне.
— Нашлась, — сипло слетает с моих губ.
— Что? Что ты там бормочешь? Охрану комплекса ищи и…
— Фани нашлась, — обрываю командные
Отключаю связь и прячу телефон в карман, чтобы тут же, в два больших и нетерпеливых шага, сократить расстояние, отделяющее меня от дочери. Сердце неудержимо колотится в груди, отдаваясь гулом в ушах.
Падаю перед ней на колени, не обращая никакого внимания на снежную чащу под ногами, наплевав на то, что джинсовая ткань моментально промокает, противно прилипая к коже. Холод пробирается по коже мурашками.
— Ты где была, Фани? Зачем ушла? Я же… — Задыхаюсь от схлынувшей паники, но внутренний страх еще не отпускает.
— Папочка, ну прости. — Глазки невинные, губки чуть дрожат, но взгляд такой решительный, и сожаления в нем практически нет.
Осматриваю ее чуть пристальнее, переводя дыхание и успокаиваясь.
— Я маму нашла. — Три простых слов выносят дух похлеще пропущенного на ринге удара по печени.
Медленно отрываю взгляд от дочери и перевожу его на ту, что стоит за ее спиной. Зубы стиснуты так крепко, что челюсти сводит от напряжения. Контролирую лишь сжатие пальцев, все еще лежащих на детских плечах, боясь причинить малышке боль.
Готовый стоять насмерть за свою дочь, я не желаю появления в нашей привычной и хорошо налаженной жизни, той женщины, которая когда-то была моей женой и умудрилась родить абсолютно не похожую на нее рыжую малышку. Набираю в легкие побольше воздуха, чтобы послать эту суку в дальний эротический, сразу, как только выясню, какого хрена она вчера врала и все же как-то умудрилась явиться в нашу жизнь.
Почему-то о том, что за спиной моей малышки может стоять совсем другая женщина, у меня даже мысли не возникает. А когда мой успевший стать свирепым взгляд скользит по незнакомому лицу и спотыкается на огромных зеленющих глазах, я просто сдуваюсь, словно лопнувший воздушный шарик.
— Спасибо, — все, что могу произнести, охрипшим от неожиданности голосом.
Время словно на миг теряет свою быстротечность, а я залипаю на разглядывании женского лица в форме сердечка, с высоким лбом, чуть курносым носиком, и я не сомневаюсь, что, если хорошо приглядеться, на нем можно разглядеть россыпь золотых веснушек — в точности как у моего гномыша. И губы такие же пухлые, и легкий румянец на щеках не от мороза на улице. Большие глаза изумрудного цвета, пушистые ресницы чуть нервно вздрагивают. И кудри, такие знакомые янтарно-рыжие завитушки выглядывают из-под шапки.
Стукните меня, иначе я просто не поверю, что не сплю, что солнышко, стоящее передо мной, настоящее и один в один похоже на мою дочь, только во взрослом ее воплощении.
Пока я пребываю в какой-то необъяснимой прострации, в параллельной вселенной, в нереальности, Фани дергает меня за рукав, пытаясь привлечь внимание, а с пухлых губ незнакомки слетают какие-то слова. Я их не слышу, временно утеряв нить происходящих событий. Лишь детский истошный крик ультразвуковыми волнами резонирует в пространстве, выкидывая меня из параллельной вселенной.