Мама для малышки, или Надежда в подарок
Шрифт:
Но это не так. Это далеко не так.
— Фаня! — Встревоженный мужской голос так резко контрастирует с окружающей нас беззаботной атмосферой праздника, — Фаня, ты куда убежала?! Нельзя так!
— Я. Её. Нашла! — повторяет ребенок одно и то же с придыханием, кивая на каждое слово. А мужчина в какой-то прострации, стоит перед малышкой на коленях, держит крепко за плечи и словно сканирует ребенка взволнованно-внимательным взглядом.
— Со мной все в порядке пап! — нетерпеливо сопит девчушка и тянет меня за руку, стараясь выставить вперед, будто ценную
Мне бы развернуться и уйти. Ведь моя миссия выполнена: ребенок в руках родного отца. Только я стою столбом и путаюсь взглядом в разметавшихся на ветру прядях стильной мужской стрижки. Кончики пальцев покалывает от желания запутаться в них, смахнув со лба непослушную прядь.
— Спасибо вам. — Мужчина поднимает голову, и сердце мое моментально забывает о своей прямой обязанности, резко падая вниз, а затем подлетая к самому горлу.
«Он красив! Чертовски красив!» — мелькает мысль на задворках сознания. Взгляд его чарующих серых глаз моментально пробуждает ошалелых бабочек в моем животе, тех, что сдохли четыре года назад вместе с наивной верой в любовь до гроба.
Черт! Это так необычно и безумно приятно… было бы, если бы не одно маленькое «но».
Я больше не верю мужчинам. Я сторонюсь отношений. Я не хочу…
— Да не за что, — все-таки нахожу в себе силы ответить и аккуратно высвобождаю свою ладонь из цепкого захвата детских пальчиков. — Ты больше не убегай от родителей, — советую девчушке, стараясь улыбнуться как можно радушнее, — а я, пожалуй, пойду.
— Нет! — Крик малышки острым клинком врезается в душу, застревает комом в горле и срывает плотный саван забвения с похороненных воспоминаний. — Не уходи, мамочка, пожалуйста! — захлебывается она слезами, разрывая мою душу в клочья.
Эти слова, полные отчаяния и боли, эти глаза с океанами непролитых слез. Эта ладошка, с надеждой цепляющаяся за мою руку. И это необъяснимое чувство необратимости и судьбоносности момента.
ГЛАВА 5
ИГНАТ
Мой гениальный план умотать неугомонную дочь до беспамятства в Торговом центре с треском проваливается: она не только не забывает о походе на ледовую арену, но еще и время контролирует — научил, на свою голову, в часах разбираться!
Как только мы с аппетитом доедаем последний сладкий блин и я, словно сытый кот, слопавший килограмм свежевыловленной кильки, откидываюсь на спинку дивана, лелея лишь одно желание — быстрее добраться до дома и завалиться на диван перед телевизором, Фаня начинает суетиться.
— Папа, мы опоздаем! — В её голосе слышится паника, на кончиках пушистых ресниц подрагивают слезинки, отчего мое сердце сжимается, и я вынужден распрощаться с идеей пропустить поездку на каток.
Безропотно поднимаю свой расслабившийся зад, вынимаю гномыша из детского кресла, прижимаю к себе и успокаивающе поглаживаю по начинающей вздрагивать спине. Целую огненную, душисто пахнущую макушку и спешу с дочуркой на руках к эскалатору.
Гардероб, где очередь длиннее, чем в отдел упаковки подарков.
Парковка, выезд с которой — тот еще квест в условиях праздничного ажиотаж!
Дорога, с запутанным маршрутом, потому что точка нашего очередного развлечения — «там, где на площади елка и большой Щелкунчик!» Четкое и категоричное описание от Фани.
— А где такая? — рассуждаю я больше сам с собой, нежели с малолетним штурманом.
— Не знаю, — расстроенно вздыхает дочь, пожимая плечиками, и губки её начинают дрожать.
Я не могу ей отказать, не могу авторитарно заявить, что едем туда, где ближе, мол, все равно они все одинаковые. Не могу, по той простой причине, что малышка не манипулирует мной, не истерит, не требует выполнения невозможного.
— Пожалуйста, папочка, — добивает меня своей искренней просьбой.
Киваю, открывая навигатор, включаю голосовой поиск, и за несколько запросов электронный голос выдает нам требуемую информацию. Судя по адресу, ехать нам недалеко. Выставляю координаты и ловлю в зеркале заднего вида довольную детскую улыбку и сверкающие предвкушением зеленые глазищи моего любимого гномыша.
— Иди, папочка, — отправляет меня дочь, усаживаясь на лавочку, — я никуда-никуда не уйду, ни с кем разговаривать не буду и буду здесь ждать тебя. Точно-точно.
— Может, все же со мной пойдешь. Как я без тебя коньки буду брать?
Я совсем не разделяю той детской беззаботности, с которой она восседает на трибуне и поглядывает по сторонам. Мне абсолютно не нравится предложенная ею перспектива. Да, Фаня вполне самостоятельный ребенок, для своего возраста она даже очень взрослая. Но ей все же всего четыре года.
— Фаня! — произношу я, стараясь, чтобы мой голос звучал строго и безапелляционно.
— Ну, па! — немного показательно надувает губки моя маленькая и в то же время очень взрослая дочурка. — У меня ножки устали. — Она поднимает правую ногу, а за ней и левую, смотрит на них, затем поднимает несчастным взглядом на меня.
— Тогда, наверное, стоит поехать домой? — резонно интересуюсь и мысленно скрещиваю пальцы.
— Нет! — испуганно вскрикивает дочь, вскакивая с лавки и тут же выказывая свою полную готовность преодолевать любые препятствия. — Папочка, ну, пожалуйста! — жалостно просит, путая мои мысли.
Вздыхаю, капитулируя. Присаживаюсь перед ней на корточки, беру маленькие ладошки в пушистых варежках в свои широкие ладони. Наши взгляды встречаются, несколько мгновений проходят в безмолвном диалоге.
— Так, дорогая, — включаю отцовскую авторитарность, грозно сдвигаю брови к переносице и, не позволяя ей размыкать наш зрительный контакт, действую, словно профессиональный гипнотизер. — Ждешь меня здесь! Никуда с места не двигаешься! Ни с кем не разговариваешь! Никому не доверяешь! Я вон в той очереди. — Машу в сторону небольшой группы людей, продолжая напутствовать малышку, а затем пересаживаю ее на трибуне катка так, чтобы иметь возможность видеть её с любой точки спортивно-развлекательного сооружения.