Мама для Мамонтенка
Шрифт:
***
Мамонту как-то не верилось даже, что он уже стал мужем. Аня теперь была полностью его, по всем законом человеческого мира. Венчание решили отложить до пятилетия, потому что в последнее время итак слишком много на голову свалилось, и Аня волновалась, что все перед Богом должно происходить несколько иначе, с подготовкой и искренне открытым сердцем.
В деревне их встретили как и полагается. Мамонт был рад, что друзья не обиделись и не наплевали на него из-за того, что в свое время позабыл о них и перестал общаться. Он решил, что, когда наладит бизнес здесь и построит базу отдыха, непременно восполнит этот недостаток общения, проводя время вместе чаще семьями, ведь уже почти каждый был женат.
Когда отец запел, Мамонт думал, что душа наизнанку вывернется. Столько чувств невысказанных в этой песне было… Столько теплоты… А главное, он впервые за последние десять лет услышал, как отец поет. Давно он не брал в руки гитару… И вот свершилось - отец снова ожил.
Задумок у родителей и тех, кто организовал свадьбу было много, но Мамонт каждую секунду думал о том, как бы похитить свою жену и увести в тайное убежище, где они смогли бы, наконец, побыть наедине. Теперь, когда было ясно, что чувства между ними взаимны, Мамонт не мог надышаться ей, насладиться ласками, ее обнаженным телом, горячим дыханием и душой, которая раскрывалась так особенно, только для него, когда они вдвоем были. Но отпускать их никто не планировал, и тогда Мамонту просто пришлось расслабиться и наслаждаться праздником, дожидаясь того момента, когда молодоженов, наконец, отправят в их брачное ложе.
ЭПИЛОГ
– Петь, кажется, нам пора возвращаться к остальным, - прошептала Аня, едва яркие солнечные лучи, пробирающиеся через щели в досках, стали согревать своим шаловливым теплом.
Первая брачная ночь была самым лучшим, что происходило между ними. Аня впервые занималась с мужчиной не просто сексом, который был необходим для удовлетворения физического голода, а любовью. Это было нежно… долго… горячо… И так хорошо, что даже дух захватывало, стоило вспомнить этот акт любви, продлившийся несколько часов.
– А я думал, что мы весь день проведем тут… Друг с другом. Только ты и я, - произнес Петр, а его руки уже скользнули по обнаженному женскому телу, заставляя вспомнить вчерашние ласки.
– Петь, ну нельзя так… Нас же Миша ждет. Волнуется, наверное.
Ане самой хотелось остаться в этом шалаше и не уходить никуда, да хоть на всю жизнь, но у них были определенные обязательства. Гости, оставшиеся на празднование свадьбы еще на один день, ждали… Мамонтенок ждал, а заставлять его волноваться Аня не хотела. Ему и так досталась огромная моральная встряска, когда ее похитили.
– Ну ладно… Уговорила… Но пообещай, что эта ночь будет такой же, иначе не отпущу.
– Эта ночь будет гораздо лучше, - шепнула Аня, целуя в щеку и уворачиваясь от объятий, которые точно не выпустили бы из кровати ближайший час.
– Я тебя люблю, - произнес Петр, прикрывая глаза и, судя по всему, вынуждая себя подняться на ноги.
– И я люблю тебя, мой грозный Мамонт, - улыбнулась Аня, надевая тонкое ситцевое платье, которое взяла с собой, чтобы переодеться после торжества.
Когда они все-таки оделись и вышли из избушки, а лучи уходящего лета стали припекать, обжигая кожу, Петр начал хмуриться и причитать, что зря послушался и лучше бы сейчас они наслаждались друг другом в своем тайном убежище, но только зайдя во двор дома и, увидев сына, он изменился в лице, а Миша бросился к ним.
Первой он обнял Аню.
– Мамотька, я так скутял по вам!
– произнес Мамонтенок, а от его нежного искреннего детского «мамочка» в душе запели птички и слезы на глаза навернулись.
Аня поняла, что расставание с Егором стало не точкой, а лишь началом новой жизни, наполненной радостью и любовью со стороны ее настоящей семьи.
– Я люблю тебя, маленький Мамонтенок, - прошептала Аня, целуя в щечку.
– И я теба, маленькая Мамонтиха!
– засмеялся Миша, а Аня зажмурилась, чувствуя, что Петр присел рядом и обнял их обоих.
Бонусная глава 1. Отпуск для семьи Мамонтовых
Прошло полтора месяца со дня свадьбы, а Аня все еще не могла поверить в то, что действительно вышла замуж. Она стала полноправной частью семьи Мамонтовых и получила новый паспорт, в котором была указана ее фамилия - Мамонтова. Вот только все развивалось так стремительно, что признать тот факт, что на самом деле стала женой, а уж тем более матерью, было сложно. К свадьбе с Залесским, которому присудили три года условно и заставили отрабатывать долги по кредитам, она готовилась долго - несколько месяцев, - а здесь - влюбилась и под венец.
Петр через несколько дней после церемонии занялся участком в деревне, решив облагородить его и превратить в настоящую зону отдыха, где туристы могли бы не просто приехать пожарить шашлыки, но насладиться прекрасным видом леса с высотки, зимой покататься на лыжах, а летом на велосипедах. Аня не пыталась вникать во все тонкости этого бизнеса, позволив любимому мужчине самостоятельно заниматься любимым делом, которое незаметно переросло в настоящую работу.
Сейчас она выбирала вместе с Мишей обои для детской комнаты и планировала, как лучше сделать ремонт в доме, чтобы превратить его в самое настоящее семейное гнездышко, наполненное теплотой и уютом.
– Мама, я не зняю какая калртинка мне нлавится больсе!
– нахмурился Миша. Время от времени у него начала проскальзывать буква «р», и Петя говорил, что это только Анина заслуга.
Похвала всегда приятна… Но сама Анна пыталась всячески опровергать слова мужа, ведь мальчик изначально был смышленым, просто закрывался в себе и не мог выпустить весь потенциал, скрытый глубоко внутри, наружу.
– Тогда ты подумай пока, может, еще что-то найдем!
– решила отпустить ребенка, чтобы не нервничал.
Миша кивнул и побежал к, разложенным на полу, игрушкам, а Аня открыла интерьер детской комнаты в нежных сиреневых тонах, думая о том, что совсем не против родить для Пети дочку… или сына.
– А вот и мои любимые!
– Петр зашел так тихо, что по телу скользнула волна дрожи от неожиданности. Он поцеловал в щеку и протянул букет нежных кремовых роз, заставляя улыбнуться.
Положив цветы на подлокотник кресла, посмотрела на любимого мужчину, теряясь в синеве его глаз. Миша кинулся к папе. Он больше не был прежним запуганным ребенком, радовался жизни и активно развивался. Подхватив сына на руки, Петя загадочно улыбнулся.