Мама для трех лисят. Тайны дворцовых переходов
Шрифт:
На широком блюде лежала длинная, свернутая в кольцо цепочка. От нее в разные стороны расходились тонкие до прозрачности шипы.
– Подобные вещи в прошлом цеплялись на доноров магии, – сочувственно произнес целитель Далвертон, – потом мы, целители, научились передавать чистую силу более гуманным путем, и эти жуткие цепи остались лишь в прошлом. Сейчас такое можно увидеть только в музее истории целительства.
– Ее оттуда украли? – подозрительно сощурилась я, не понимая, как это могло не ощущаться.
– Нет, что вы, – отмахнулся от моего вопроса
– А вот это что? – Ликорис указала на черепки, лежащие отдельно и мною поначалу не замеченные.
– То, что вы раздавили. Не могу сказать, что это, но... Диагност должен был показать цепь, но не показал. Значит, этот амулет скрывал ее.
– А как осуществляется передача силы? – тихо спросила я.
– Болезненно. – Целитель развел руками. – Очевидцы писали, что доноры страшно кричали и редкий маг соглашался выступить в такой роли дважды.
Целитель Далвертон присел напротив нас, еще подробно объяснил, что рукой мне ничего нельзя – даже волосы расчесывать, даже шпильки трогать.
– Вот она у вас красиво висит вдоль тела, пусть и висит, или по-благородному, чуть согните и кисть у талии держите. – Магистр тяжело вздохнул. – Цепочка шла до локтя, до одного из основных энергетических узлов. Удивительно, что вы не ощутили просадки в силе.
А я ощутила. Давно. Затем привыкла, смирилась. Решила, что так и должно быть.
– Вот это я заберу. Возложу на алтарь, пусть богиня знает о деяниях паствы своей.
Целитель ушел вместе с Ликорис: у нее начались зачеты в Академии, и времени не было даже на мужа, из-за чего он изволил сильно нервничать.
– Он до сих пор не может смириться, что я использую свою девичью фамилию, Доварнари, – рассмеялась Ликорис, – но что поделать, если мир знает меня именно под этой фамилией?
Подруга упорхнула, пообещав, правда, навести справки по артефакторам, способным повторить старинный артефакт.
– Присмотри за детьми, – я взглянула на Дамьена, – мне не по себе.
Теневик растворился в воздухе, а я… А из меня будто вытащили стержень.
– Теперь ты от них не зависишь. – Кайрнех поспешно сел рядом и перетянул меня к себе на колени. – Совсем-совсем свободная Ноэль.
Я не плакала. Кажется, в прошлые разы из меня вышла вся соль и осталась лишь горечь.
– Он ведь подготовился. Этот шрам удаляли до того, как… Как переселили меня в дом. Я не понимаю, просто не понимаю. У короля двое сыновей, двое! И оба его: родовой гобелен Эрвитанских висит в музее, и любой, абсолютно любой гражданин может на него посмотреть. Так зачем же городить весь этот кошмар?! Я касалась проклятья опосредованно, но этого было достаточно, чтобы понять: оно заслуженное. Дважды заслуженное! Каким же он будет королем, если уже принцем так жесток?
Я говорила и говорила, шептала, а Кайр гладил меня по спине и со всем соглашался.
– Люди любят Деррека, – проговорил магистр теней, – к тому же мы не знаем, каков механизм передачи титула.
– Или принц
Прижавшись щекой к груди Кайрнеха, я замолчала. И вдруг поймала себя на том, что прислушиваюсь к биению его сердца. Прислушиваюсь и пытаюсь различить, где же прячется его проклятье.
Или его нет? Где же…
Вот оно.
Холодное. Нет, не холодное. Ледяное и острое, оно режет воображаемые пальцы и впитывает кровь.
– Ноэль, – хрипло произнес Кайрнех, – не трогай это.
– Оно не убьет меня, – упрямо отозвалась я.
– Как и меня, – напомнил он, – считай, что я просто его храню. Моя мэйари, как мне жить и уважать себя, если из-за меня ты пострадаешь?
В конце фразы мне послышался глухой рык, а через мгновение я оказалась полулежащей на софе, а Кайр… Кайр навис надо мной, и его потемневший взгляд ясно говорил о том, что мысли моего лиса далеки от всех проклятий мира. Правда, при этом он очень бережно отнесся к моей пострадавшей руке. От этого мое сердце переполнилось нежностью, и я замерла в предвкушении.
Однако, склонившись надо мной, он замер, будто ждал моего согласия, моего приглашения. Как будто я могла бы отказаться от него. От его поцелуев и ласк.
– Что-то не так? – тихо спросила я.
– Мне не стоит желать большего, – выдохнул Кайр, – чем я уже имею.
Подняв руку, я провела кончиками пальцев по его лицу, огладила скулу и случайно задела уголок губы.
– И все же.
– Я знаю, что приятен тебе. – Он так и нависал надо мной, не сокращал расстояние меж нами, но и не отстранялся. – Просто иногда не уверен, что ты хочешь того же, что и я.
– Будь уверен, – с нежностью произнесла я и, положив руку на плечо Кайра, притянула его к себе.
Я поняла, о чем пытался сказать мой магистр: все поцелуи, все объятия и ласки всегда начинает он. Вероятно, с его стороны это выглядит не очень хорошо, но… Мне нужно время. Никто и никогда не нуждался во мне, в моей любви и моих поцелуях.
– Я нуждаюсь, – хрипло выдохнул Кайрнех. – В тебе. Во всем, что ты захочешь мне отдать, Ноэль.
Ох, я вновь говорила вслух?
– Твоя близость сводит меня с ума, Кайр, – прошептала я.
И в следующую секунду его рот смял мои губы в настойчивом, жарком поцелуе. Мы будто стали едины, неотделимы друг от друга. Время застыло, давая нам кратковременную передышку. Позволяя нам остаться наедине. Позволяя разделить краткое мгновение теплой близости.
– Кажется, твоя коса расплелась, – мягко прошептал Кайр.
– Гораздо больше меня волнуют расплетенные завязки у лифа, – тихо рассмеялась я и, прикусив губу, осторожно спросила: – Почему мы… Почему мы не пошли до конца?
Кайр подхватил мою ладонь и огладил пальцами сияющее серебро метки.