Мама, не плачь, я живой
Шрифт:
Закончив разговор с Хранителем, Никита заглянул домой, где был встречен радостным визгом жены и не менее радостным лаем Тимура. Посидели с женой за чаем, Никита рассказал последние новости. Айша сразу загорелась слетать посмотреть как Никита устроился в его резиденции. Пришлось брать её с собой. Прибыв на место, Айша развила бурную деятельность по наведению порядка в доме Никиты. Он понял, что это надолго и завалился спать. Айша догадалась, что для генеральных уборок сейчас не время, и быстренько примостилась под бок к мужу. Когда она улетела в Монастырь, Никита не услышал.
Утром, проснувшись, Никита сразу встал, оделся и направился в конюшню. Напоил и почистил Тороса, засыпал ему овса, дал охапку сена, поговорил с конём о планах на будущее. Затем умылся сам и отправился на завтрак. На площади под навесом женщины уже кормили детей. Никита получил свою лепёшку и кружку верблюжьего молока, отошёл в сторонку, сел на каменную скамью и, запивая лепёшку молоком, стал обдумывать способ восстановления колодцев. К нему подошёл Мансур и сел рядом. Они сидели вдвоём на скамье, ели лепёшки, прихлёбывая верблюжье молоко и думали думу. Каждый свою. Лепёшки были давно съедены, молоко выпито, но Мансур всё сидел и молчал. Было видно, что он хочет что-то сказать Никите, но не знает как начать разговор. Пришлось Никите выручать парня:
— Хорошо молчим, да, Мансур?
— Хорошо, Никита-бей.
— Как дела? Всё хорошо?
— Да, Никита-бей.
— Ты чего мне сказать-то хотел?
— Позволь, я тоже буду кормить твоих дэвов, — выпалил Мансур. И, хотя лицо пацан старался контролировать, но в глазах у него была такая мольба, что Никита не смог разочаровать мальчугана.
— Э-э… А они что, хотят есть?
— Хотят.
— Почему ты так решил?
— Если они берут еду, значит, хотят есть.
— Где берут еду, какую еду? У кого берут? Ничего не понимаю.
— У Гюзель берут. Она их каждый день кормит.
— Какая Гюзель? Кого кормит?
— Наша Гюзель. Твоих дэвов кормит.
— Так. Мансур, давай ещё раз, с самого начала и поподробнее.
Выяснилась следующая картина; Гюзель, та самая девчушка, которая рассказала Никите про Долину Украденных Невест, каждый день ходит за околицу кишлака кормить дэвов. Три раза в день она берёт у женщин на площади еду для дэва и, что самое интересное, те ей эту еду дают. Затем она уходит за околицу и возвращается уже без еды. Сама девочка эту пищу не ест. Мансур проследил: Гюзель ходит каждый раз в разные места, кладёт большую керамическую тарелку с пищей на песок, говорит с кем-то и пища с тарелки пропадает. Затем юная кормилица дэвов, поговорив ещё какое-то время с кем-то невидимым, возвращается в кишлак. Информация требовала осмысления. Но, сначала надо было закончить с Мансуром.
— Мансур, почему ты хочешь кормить дэвов?
— Даа, Гюзель кормит, а мне нельзя? Я тоже хочу, чтобы у меня был знакомый дэв.
— Но, как ты будешь его кормить? Ведь ты же не знаешь где он в настоящий момент, ты же не можешь его видеть.
— Гюзель видит их. Пусть она тоже показывает мне где дэвы. И я тоже буду их кормить.
— Стоп, ты хочешь сказать, что Гюзель видит дэва?
— Да, она сама мне сказала.
— А почему она видит дэва, а ты не видишь?
— Даа, у неё дедушка был лучший предсказатель во всей пустыне. Он мог видеть то, чего не видят другие. Он и её научил.
— А где её дедушка?
— Вся её семья погибла во время нападения разбойников. Она живёт сейчас одна в доме своих родителей, а на ночь уходит к соседям. Из них уцелела её подруга с мамой, вот они и берут Гюзель ночевать к себе.
— Хорошо… Мансур, но кормить — это обязанность женщин, а не воинов.
— Каждый воин сам кормит своего коня.
— Но, дэвы — не кони, они мои союзники.
— Как, союзники?
— Да. Дэвы — это такое племя, оно живёт далеко.
— Никогда о таком не слышал.
— Если ты о чём-то не слышал — это ещё не значит, что такого не бывает.
— Как это?
— Вот смотри — солнце. Оно всходит на востоке, катится по небу и заходит на западе, так?
— Да, так.
— И ты не знаешь, что на самом деле солнце стоит на месте, а Земля, на которой мы живём, вращается вокруг солнца. И тем не менее это так.
— Как это земля вращается?
— Хорошо. Встань, чтобы солнце было слева от тебя. Та-ак. Теперь начинай медленно поворачиваться влево. Видишь? Кажется, что солнце уходит вправо, так? А, ведь, на самом деле это ты поворачиваешься вокруг своей оси, а солнце стоит на месте. Так и Земля.
Мансур постоял, затем несколько раз повернулся вокруг своей оси и оторопело посмотрел на Никиту.
— Что, Мансур, понял?
— Понял…
— Так и дэвы. Ты просто не слышал, а они есть, живут на земле, только далеко.
— Но дедушка учил, что дэвы — это злые демоны…
— Мансур, есть добрые волшебники, а есть злые чародеи, как, например, в Долине Украденных Невест. Так и тут: есть злые демоны, а есть добрые дэвы, они помогают людям. И они мои союзники, они непобедимые воины. И ты воин. А разве воин кормит воина? Воина кормит женщина. Ведь так? Воин может кормить только раненого воина в походе, когда нет женщин, чтобы за ним ухаживать. А дэв не ранен и мы не в походе. Пусть его кормит женщина, Мансур. Ты воин, твоё дело защищать кишлак и женщин, ведь так?
— Да. Дело воина — воевать за свой клан, — сказал Мансур, вставая и поправляя ремень автомата, — Пойду проверю посты.
— Предупреди ребят на постах, что завтра может появиться колонна машин шурави. Это к нам привезут продукты и стройматериалы. Пусть твои орлы не торопятся стрелять.
— Встретим, — важно сказал Мансур, — Не волнуйся, Никита-бей, всё будет в порядке. Мансур перевесил автомат на грудь и неторопливо пошёл с площади. Рядом с ним пылили по кривой улице кишлака двое таких же восьмилетних воинов.