Мама, не плачь, я живой
Шрифт:
— Никак нет, товарищ капитан.
— А что за афганцы? Правительственные войска что ли? Сколько их?
— Никак нет, товарищ капитан, гражданские. Но, с автоматами. На конях все. Перед КПП человек десять. А дальше темно, не видно ничего.
— Может, провокация какая?
— Не знаю, товарищ капитан. Стоят спокойно…
— Ну, Железов… Вечно у тебя всё не так. Ладно, жди. Пришлю кого-нибудь…
— Алло, штаб дивизии? Докладывает начальник первого отдела полка старший лейтенант Стогов. Прошу к телефону кого-нибудь из первого отдела дивизии. Знаю, что ночь, у меня срочное донесение. Подожду…
— Майор Александров слушает.
— Товарищ майор? Здравия желаю. Старший лейтенант Стогов докладывает.
— Здорово, старлей. Что там у тебя?
— Товарищ майор, ночью на КПП полка прибыла группа афганцев в количестве десяти всадников. Передали
— Васина? Где он?
— Где-то в пустыне, товарищ майор, у них в стойбище.
— Что с ним?
— Пишет, что жив. С ним двое раненых десантников. Просит эвакуации. Ещё пишет, что у них весна, всё цветёт.
— Та-ак… Слушай Стогов, срочно начинай организовывать эвакуацию. Пару взводов на БТРах поднимай по тревоге и пусть выезжают немедленно. Фельдшера пусть с собой возьмут, вдруг помощь требуется. Организуй с ними надёжную связь. Как рассветёт, я к ним вертолёты вышлю для прикрытия. Всё. Об исполнении доложить…
Васин проснулся от того, что кто-то осторожно тряс его за плечо.
— Товарищ капитан, — будил его Курбаши, — проснитесь. БТРы на подходе.
— Какие БТРы? — не понял со сна Васин.
— Не знаю. Слышите, моторы шумят? Это точно БТРы. Они, родные.
Капитан и Курбаши вышли из шатра. Небо на Востоке начинало светлеть. Далеко в пустыне мелькали огни фар. Капитан насчитал шесть машин. БТРы держали курс прямо на стойбище.
— Буди старшину, Каримов. Будем собираться. Я думаю, это за нами…
Никита дождался когда капитан с десантниками погрузятся на броню БТРа и колонна тронется в обратном направлении. Старшина Бойко остался верен себе и не выпускал понравившийся ему кувшин из рук, боясь, как бы тот не разбился в дороге. Затем Никита проконтролировал как идут дела в своём караване. Его караван, хорошо отдохнувший за ночь, медленно, но верно двигался по своему маршруту; гордые "корабли пустыни", флегматично поглядывая вокруг, добросовестно несли свой груз. Зафар чувствовал себя намного лучше, даже улыбаться начал. Сам Никита уже заканчивал плести доспех своего коня, работы оставалось на пару часов. Мансур время от времени подводил к Никите кого-либо из подростков и предлагал рассказать очередную историю, которая может заинтересовать шурави. Чаще всего это оказывалась какая-либо местная байка или реально произошедшие события, к сожалению, не вызывающие у Никиты никакого интереса. Но Никита добросовестно делал вид, что история его чрезвычайно интересует и обязательно показывал фокус когда запас красноречия у очередного рассказчика иссякал. Чтобы не терять время на постоянную полёты за подарками, Никита забросил несколько зондов в места, где запросто брал подарки для детей: в уцелевшие остатки взорванного Никитой душманского склада, в монастырский сад, в свои аппартаменты в Монастыре, где верная Айша постоянно пополняла периодически исчезающие со стола запасы сладостей. В результате Мансур и рассказчик уходили довольные новым подарком, а Никита получал некоторую передышку во времени для обдумывания своих дел. Когда очередная юная рассказчича поведала Никите про злого чародея, похищающего девушек в Долине Украденных Невест, Никита попытался было сказать, что его не интересуют сказки для маленьких детей; но Мансур вступился за девчушку, подтвердив, что это правда. Оказывается, на северо-востоке Афганистана есть долина, в которой никогда не останавливаются на стоянку кочевники, хотя место очень удобное и там есть источники хорошей воды. Раньше, в старину, кочевники там останавливались всегда. Но, с некоторого времени там стал появляться злой чародей, отбирающий или ворующий юных девушек в тех кланах, которые останавливались на стоянку в этой долине. Воины кланов пытались воевать с чародеем, но тот только громогласно смеялся и сбивал воина вместе с конём с ног ударами невидимого молота. С тех пор кочевники никогда не останавливаются в этом месте, а долину назвали Долиной Украденных Невест. Никита подарил огорчившейся было девочке большой пакет со сладостями, за что был вознаграждён счастливой улыбкой рассказчицы. Полученная информация наводила на размышления. Дело в том, что указанное детьми место было совсем недалеко от Монастыря сумасшедшего Хранителя. Это могло означать только одно: тот всё-таки имеет возможность набирать себе в Монастырь людей, минуя контроль Совета Хранителей. Никита связался с Айшой и, сообщив ей все новости, попросил передать Сильвестру полученную информацию. Поболтал с ней полчасика о том, о сём и отбыл. К обеду Никита закончил доспех своего коня. Теперь им были не страшны любые виды оружия, кроме ядерного. Да и на его счёт у Никиты были большие сомнения. После полуденной стоянки для отдыха и обеда, едва тронувшись с места, караван встретил группу всадников, выехавшую ему навстречу из оазиса Эль-Зафар. И радость, и улыбки, и слёзы, и возгласы приветствия, и рассказы о подвигах — всё смешалось в суматохе встречи. Зафар впервые выступал в роли главы клана и был страшно горд этим. Ритуал встречи двух кланов и все полагающиеся при этом приветствия, пожелания и обмен подарками были соблюдены в точности. Потом Зафар познакомил предводителя встреченного отряда кочевников с Никитой. Командир отряда, крепкий невысокий кочевник с хитрыми глазами, быстрый в движениях и словах, курбаши Гази давно уже посматривал на Никиту, явно оценивая его. Особенно заинтересованные взгляды Гази бросал на коня Никиты и удивлённые — на его кинжал. Как и положено в случае встречи двух кланов в пустыне сели пить зелёный чай и обменяться новостями. Зафар рассказал о нападении на оазис, о своём бегстве от бандитов, бое в пустыне и освобождении каравана. Гази поведал о переходе их клана через пустыню и о том, что они увидели, когда пришли в оазис Эль-Зафар. Об отчаянии людей, увидевших уничтоженные колодцы, о том, как кочевники пили кровь животных, чтобы спасти от жажды себя и своих детей. О чудесном спасении в виде рукотворного дождя из самолётов шурави. О сброшенных на парашютах платформах с более чем сотней бочек воды. Под конец рассказа Гази как бы между делом произнёс:
— Да, жаль, что в клане Зафара не осталось совершеннолетних мужчин.
И всё. Никита поразился перемене, произошедшей с Зафаром. Только что перед ними сидел гордый бей, вождь своего клана. Теперь же на него было больно смотреть — это был мальчик с глазами обиженного ребёнка, у которого отняли любимую игрушку. Никита понял, что происходит что-то неправильное. И решил вмешаться. Парень имел право на свой собственный клан. Он доказал это своим бойцовским характером, пролитой за своих людей кровью, своими лидерскими качествами. Весь караван слушался его с первого слова. И слова эти были всегда правильными и своевременными. В пустыне люди взрослеют быстро. Никита сказал:
— Уважаемый Гази, клан Зафара сейчас в боевом походе и возвращается после боя в свой оазис. Зафар-бей является походным вождём клана. А к возвращению в родной оазис в клане Зафара могут появиться совершеннолетние мужчины.
Безысходность и смятение в глазах Зафара сменились решимостью и отчаянной надеждой. Никита добавил:
— Клан Зафара благодарен вам за помощь в охране нашего каравана. Дорога кажется короче, когда рядом надёжный товарищ. И возвращение домой гораздо приятнее, когда тебя встречают друзья. Мы рады, что у клана Зафара много надёжных друзей, всегда готовых прийти на помощь в трудную минуту.
Гази ещё раз взглянул на кинжал Никиты и заявил, что он уверен в том, что клан Зафара с честью преодолеет выпавшие на его долю испытания. На этом беседа закончилась и объединённый караван начал собираться в путь. Выступили через десять минут. Дождавшись, когда Гази умчится отдавать распоряжения своим воинам, Никита подъехал к Зафару:
— У нас проблемы, Зафар-бей?
— Да. Когда прибудем в оазис, мы должны будем избрать вождя клана. Вождём клана может быть только совершеннолетний мужчина клана. Если совершеннолетних мужчин не осталось, клан считается уничтоженным. Оставшихся в живых женщин и детей с их вещами и имуществом, которое они могут унести на себе, в таком случае разбирают ближайшие родственники из других кланов. Земля клана и всё, что на ней объявляется ничьим и любой может объявить их своими. Иногда кланы даже воюют между собой за такое наследство.
— А тебе ещё долго до совершеннолетия?
— Два года.
— Что думаешь делать?
— Не знаю…
— А совершеннолетних мужчин точно не осталось? Может, в отъезде или на охоте, или ещё где?
— Нет.
— Может, пригласить кого-то из других кланов?
— Клан принимает людей из других кланов, если кто-то женится на женщине из нашего клана и хочет остаться среди нас. Это разрешается.
— Значит, надо срочно выдать замуж всех женщин твоего клана. Среди вас теперь много незамужних женщин.
— Тогда придётся выбирать вождём пришлого человека. А если он будет думать в первую очередь о себе и своих родственниках? И я, бей и сын бея, должен буду подчиняться такому вождю? Кроме того, все женщины нашего клана потеряли мужей и сейчас они носят траур. Им нельзя сейчас замуж.
— Тогда кто же будет их кормить и обрабатывать ваши поля? Защищать оазис?
— Кто-то вернётся к своим родителям в другие кланы… Ещё меньше людей останется в оазисе, — горько сказал Зафар.
— А если просто пригласить малоимущие семьи из других родов и кланов? Дать им опустевшие дома и поля?
— Не все люди захотят переселяться в слабый клан. И на это уйдёт время. А уже завтра мы должны выбрать вождя… — Зафар резко остановил верблюда. Проехавший было вперёд Никита, вынужден был развернуть коня. Теперь они стояли друг против друга. Зафар долго смотрел в глаза Никиты. Потом сказал:
— Я не знаю кто ты, Никита-эфенди. И не знаю зачем ты пришёл в пустыню и почему спас всех нас. Но, я чувствую, что ты честный человек. По нашим законам, если человек спасает другого человека от смерти, то он должен заботиться о спасённом до тех пор, пока тот не сможет прокормить себя сам. В твоём племени другие законы?