Мама, не плачь, я живой
Шрифт:
— Уважаемый Рамиль-ходжа, — вклинился в разговор Сильвестр, — к сожалению, нам нужно спешить и мы не можем задерживаться более. Слишком много нужно сделать. Мир Вам.
— Мир Вам, — повторил Никита.
— Да, уважаемые Братья. Я счастлив принимать вас в моём доме. Но, каждая минута — это спасённая жизнь моего соплеменника. Мир вам.
Сильвестр и Никита вышли наружу, отошли в сторонку. Сильвестр начал рассказывать:
— Рамиль-ходжа — наш человек. Он очень хороший экстрасенс. Выходить в астрал не может, но, когда войдёт в транс, может нас видеть и слышать. По всем вопросам обращайся к нему. Он ближайший родственник вождя. Его слово здесь — закон. Позвони в тот колокольчик, он войдёт в транс и можете общаться. Теперь по нашим делам. Через два часа сюда привезут воду.
— Как привезут? На чем?
— На аэродроме авиастроительного завода в Ташкенте
— А как же мой караван? Они ведь сюда идут. Им больше некуда — здесь их дом.
— Всё делается, Брат. Сюда готовится караван на автомобилях. Привезут воду, продукты и геологов с трубами и буровой автомашиной. Быстренько пробурят скважину и поставят насос. А уж посёлок кочевники сами восстановят. Вода будет, а работники со всех сторон понаедут и всем миром всё восстановят. Им без этого оазиса никак нельзя. Это самый короткий путь через пустыню. В обход на месяц дольше выходит. Так что, не волнуйся.
Из шатра Рамиль-ходжи вышел молодой кочевник с Никитиными бурдюками в руках и побежал куда-то вглубь стойбища. Сильвестр сразу попрощался и улетел. Никита тоже помчался в Монастырь за водой. На этот раз он взял шесть бурдюков и с трудом, но доставил в лагерь кочевников. Прилетев в стойбище на восьмой или девятый раз Никита увидел всё население лагеря на окраине стойбища. Ждали самолёт с водой. В подходящей котловине длиной около пятисот метров, между двумя барханами кочевники расстелили все свои запасы кошмы, шкур, тканей, халатов, даже разобрали и расстелили часть шатров. Поверх этого подобия ковра расставили всю посуду, котлы, казаны, какие-то тазы и другие емкости — всё, что могло служить вместилищем для воды, а также всё, что могло впитать воду, чтобы потом это можно было отжать и получить таким образом воду. Даже притащили из сожжённого посёлка и расставили деревянные корыта для скота. Сделав это, толпа кочевников встала на вершинах барханов вокруг котловины и ждала. Самолёт появился минут через пятнадцать. Снизился, сделал круг над стойбищем. Кочевники фальшфейерами обозначили котловину для сброса воды. ИЛ-76 сделал пробный заход. Люди проводили самолёт разочарованными взглядами. Аэроплан сделал круг, снизился метров до пятидесяти, открылась грузовая аппарель и самолёт вышел на боевой курс. Лётчики не подвели, сбросили воду с ювелирной точностью прямо в указанную котловину. Часть рукотворного дождя попала на благодарных зрителей. Дети прыгали и визжали от восторга, женщины плакали, а старики улыбались как дети.
Никита вернулся к своему каравану. Здесь всё было нормально: медленно, но верно шагали верблюды, покрикивали погонщики, Зафар держался молодцом, а Мансур гордо вышагивал с автоматом на шее в арьергарде колонны. Солнце клонилось к закату, пора было подыскивать место для ночёвки. Люди устали, да и ночью кто-нибудь мог отстать и потеряться. Место нашли хорошее — в низинке между редкими зарослями чёрного саксаула. Пока Никита кормил и обихаживал своего коня, подростки развели костёр, женщины приготовили горячую пищу, накормили детей, поели сами. Никита перевязал Зафара, вы дал ему очередную порцию таблеток. Назначили караульных, обговорили порядок смен. Затем все улеглись спать. Никита бодрствовал всю ночь, поддерживал огонь костра, периодически осматривал окрестности через астральный зонд. Ночь прошла спокойно. За завтраком к Никите подошёл Мансур. Он привёл с собой мальчугана лет девяти-десяти.
— Никита-хан, Джавад слышал как басмачи говорили о пленных шурави. Я подумал, тебе это будет интересно, — сказал Мансур.
— Пленные шурави? Где? Расскажи, Джавад.
— Я услышал это в первую ночь похода, когда ещё были живы оба главаря. Они спорили кому лучше продать нас. При этом они говорили, что пленного офицера шурави надо продавать в Пакистан, в лагеря душманов, там могут купить дороже.
— А где офицер шурави?
— Разбойники гнали нас в какой-то маленький посёлок на краю пустыни. Там несколько бандитов охраняют ещё других пленных. В посёлке басмачи должны были встретиться и уже всех вместе погнать на продажу. Куда — я не знаю.
— А как называется посёлок и где он?
— Не знаю, я не всё слышал. Но, наш караван шёл в тот посёлок.
— Спасибо, Джавад. Ты очень помог мне. Хотите фокус покажу?
— Хотим!
Никита показал мальчикам свои пустые ладони, даже повертел ими в доказательство того, что в руках ничего нет. Затем сложил ладони лодочкой вместе, дунул внутрь и медленно раскрыл — на ладонях лежали два маленьких электрических фонарика. Глаза мальчуганов загорелись восторгом.
— Это вам, ребята. Подарок, — Никита отдал пацанам по фонарику, показал как включать и выключать, — Только батарейки берегите, запасных нет.
Мальчишки убежали хвастаться своими новыми игрушками. А Никита призадумался. Наших надо было выручать. Приблизительное направление движения бандитского каравана определялось легко: прямая линия от разграбленного оазиса до места, где Никита освободил пленников. Продляем линию до края пустыни и приблизительно получаем местность, где надо искать базу басмачей. Не так уж много там посёлков. Надо лететь. Никита повесил один астральный зонд метрах в ста над караваном, второй расположил на той же высоте, но впереди по ходу километров на пять. Третий зонд направил строго назад и всё внимание сосредоточил на нём: поднявшись вверх на пару километров, он понёсся строго по прямой и вскоре достиг неширокой каменистой речки, ограничивавшеё пустыню с востока. Вдоль реки кое-где попадались обжитые места. Никита обследовал два посёлка — безрезультатно, обычные кишлаки. И только в третьем маленьком посёлке на десяток хижин из необожжённого кирпича, стоявших на высоком берегу неподалёку от речки, Никита обнаружил десяток вооружённых автоматами людей, которые явно маялись бездельем. Один сидел в тенёчке на въезде в кишлак, а остальные в домах спали, играли в нарды, курили кальян. И это в разгар рабочего дня? Никита просканировал дома и все строения в пределах дувала. В углу двора первого от дороги дома под навесом находилась глубокая яма, накрытая решёткой, приваленной по краям крупными камнями. На дне ямы сидели трое обросших людей в рваной военной форме. Форма была советского образца. Никита проскользнул в яму и вгляделся в лица солдат. К его великому удивлению, все пленники были ему знакомы: старшина Бойко и Курбаши сопровождали его в тот памятный выезд на роды в стойбище кочевников, а третьим оказался капитан Васин! Все трое были ранены: Курбаши баюкал обмотанную грязными бинтами руку, у Бойко была перевязана грудь, а капитан Васин как раз в это время пытался оторвать присохшие к затылку окровавленные бинты. Запах в яме стоял тошнотворный, оправлялись, похоже, здесь же. Значит, из ямы их не выводили вообще. Лица у всех троих были исхудавшие, губы потрескались. Значит, и кормили и поили их тоже от случая к случаю. Надо было срочно что-то делать. Никита рванул в Монастырь. Айша была дома. Никита позвенел посудой на столе, Тимур с радостным лаем бросился к нему здороваться. Айша выскочила в астрал:
— Привет, Никита. Как дела?
— Здравствуй, жена. Есть дело, — Никита кратко рассказал ей о ребятах в плену, — Мы можем найти большой глиняный кувшин литров на сорок? Как можно быстрее.
— Конечно, ты же сам видел в хранилище, когда пришёл сюда в первый день.
— Ах, да, я уже и забыл. Айша, срочно надо вымыть такой кувшин и залить в него вино. У нас в Монастыре есть вино?
— Конечно есть. Виноградник ты видел, значит и вино есть.
— Я думал, на изюм выращиваете. Ислам же запрещает вино.
— И на изюм, и на сок, и на вино. Виноградарь у нас француз Жан. Он католик. А вино он и из фруктов, и из винограда делает. Его кальвадос покупают лучшие рестораны Франции. Ты давай иди за кувшином и неси его на кухню. А я сбегаю к Жану, узнаю насчёт вина. Тебе какое? Не очень крепкое, градусов на десять — двенадцать, но желательно сладкое. Чем больше сахара, тем лучше. Их там не кормят совсем.
— Всё поняла. Ну, я побежала.
Никита слетал на грузовой терминал, выбрал кувшин литров на пятьдесят, отнёс его на кухню. Фатима только покосилась на плывущий по воздуху и укладывающийся в мойку кувшин. Сразу начала драить его с мылом. Вскоре примчалась Айша, взялась мыть крышку кувшина. Вдвоём с Фатимой они быстро закончили мытьё и споласкивание, затем Айша сказала в пространство: