Мама, я люблю дракона (сборник)
Шрифт:
Картинка…
– А скажите, что это за «Башка» такая? Вы такое слово тут слышали?
– Слово-то распространенное: у меня башка, у тебя башка. А ты-то – знаю, про что спрашиваешь: машину так свою профессор называет, что в подвале стоит.
– А ключик у вас от подвала имеется?
– Что ты, сынок, – нахмурился Семенов, – да ежели б и был… Нет, только самолично у профессора. А на людей его я больше не серчаю. Посмотрел я на них и вот что решил: раз он со всеми с ними водится, так они и сами – люди неплохие. А что нелюди, так это уж личное их дело, и меня оно не касается.
… И все же я еще не полностью уверен. К кому же обратиться за окончательным ответом? К Заплатину,
Прежде чем пытаться узнать его номер телефона, я решил сначала собрать о нем побольше информации. Я отправился в библиотеку политехников. Просмотрев каталог, изумился. Геворкян. Чего только он, оказывается, не написал, чем только не занимался. В карточке я увидел и узкоспециальные брошюры по микропроцессорам, и научно-популярную книжку по философии, и совершенно неожиданный филателистический справочник, и журнальные статьи по истории науки, и даже сборник стихов (!), выпущенный в этом году. И, кстати, на русском языке.
Я как-никак филолог. И более всего меня заинтересовали именно стихи. Тем паче, это – его последняя работа.
Я взял книжку в руки и понял, что разговора с Ереваном не будет. Перевернув обложу, я увидел, что фамилия автора на титульном листе заключена в жирную черную рамку. Вот так так.
Я просмотрел коротенькое предисловие. Ему было только сорок два. Воспитанник детдома. Последняя его научно-публицистическая работа носила название «Голгофа гения» и посвящена была проблеме ответственности ученого за судьбу своего открытия. «Безвременно ушел» он в день, когда закончил эту статью. Сам ушел.
Наверное, только я, да «оно»-Заплатин знаем, за что он казнил себя.
Я наугад открыл книжку, и мурашки побежали по спине. Я прочел:
«Ветра лиловая поступь,Желтый ковер листвы.– В городе было просто,Что же мы здесь – «на вы»?Или какое лихо?– Тс-с, подожди, не кричи,Слышишь, как тихо-тихоЕжики плачут в ночи?«Джона нужно как-то уверить, что я вообще ничего не знаю и ничего не понимаю…» Да, именно так я тогда решил. А ведь это предательство. Теперь-то я понимаю: только эти словом можно обозначить то, что я тогда затеял. Что меня толкнуло? Быть может, любовь? Банальная истина: счастье делает нас эгоистами.
Сейчас, глядя на спящего Джона, я просто не понимаю, как я посмел. Но это сейчас, когда позади бешеная ночная гонка на милицейской машине, сейчас, когда я точно знаю, что он не хотел идти, что это была только слабость или, как говорят криминалисты «состояние аффекта».
Зареванную Лелю мы высадили возле ее дома. Она не хотела бросать нас, но мы сумели убедить ее, что нам она будет только обузой. Ей не грозит ничего, ведь ее-то они не видели. Не уверен, правильно ли мы поступили, оставив ее без защиты, стали же они искать Джона у меня. И ее они знают и держат на прицеле. Но, в то же время, теперь-то они знают, что мы в бегах, и вряд ли тронут ее. К тому же, если посмотреть на все, что сегодня произошло взглядом постороннего, как это ни жутко, выходит, мы убили двоих человек, представителей власти, к тому же, и завладели их автомобилем… Мы – опасные преступники. Пусть хоть от этого она будет
– Что будем делать? – спросил я Джона, когда мы выехали на главную улицу.
– Из города главное выбраться.
– А потом?
– Не знаю. Главное – выбраться.
Мы уже приближались к окраине.
– Они знают, в какой мы машине, значит будут преследовать.
– Пока что все тихо. Не вычислили пока…
– Не думаю.
И, как подтверждение моим словам, позади раздалась сирена скорой помощи. Погоня.
И еще одно страшное подтверждение получили мы тут же. За два квартала от нас из-за панельного дома выбежал человек и встал на нашем пути, вскинув руки вверх. Я сразу узнал его: Валера. Я мог бы крикнуть Джону: «Сверни!» или «Стой!», уверен, он бы послушался. Джон и сам мог бы что-то сделать. Но мы только обменялись быстрыми взглядами, и Джон, закусив губу, увеличил скорость.
Я видел, как после удара тело отлетело на несколько метров и рухнуло на тротуар… Я снова взглянул на Джона. Лицо его было словно вылеплено из гипса. «Кто из нас больший злодей, – мелькнула у меня мысль, – мы или Заплатин? Ведь всех этих людей он спасал».
– Да, – криво усмехнулся Джон, – рация им не нужна.
Машина скорой помощи настигла нас уже за чертой города, где слева от дороги расположился дачный поселок. Она легко обошла нас, вырвавшись метров на тридцать вперед, резко затормозила и юзом развернулась поперек дороги. Еще один камикадзе! Джон успел только сбавить скорость, но совсем погасить ее не сумел. Я почувствовал, как мощная сила выдергивает меня из кресла, ударяет о лобовое стекло, свет! Свет!! СВЕТ!!! Тьма.
Очнувшись, я увидел, что Джон с разбитой головой, весь перемазанный кровью, вытаскивает из машины человека в белом халате. Я отделался легче всех. Пошатываясь, подошел к ним. Нет, не Заплатин. Но лицо знакомое. Быть может, я видел его в институте? Какая удача, что он – один.
– Живой?
– Не очень. Как ты. И нога, вроде, сломана.
– Если оклемается, станет «передатчиком». Нужно связать ему руки и завязать глаза.
Джон полез в «скорую» и вытащил оттуда несколько пачек бинтов. Я не мог ему помочь – в голове шумело, я еле стоял на ногах. Прислонившись к стенке машины, я сполз на землю и сидя наблюдал, как орудует он.
Когда он все сделал, он помог мне встать, и я сказал, что нужно перевязать ему голову. Но он только отмахнулся:
– Потом! Сейчас нужно домик какой-нибудь найти. Переждем до утра. Здесь не найдут. А днем как-нибудь дальше проберемся.
По дачному городку он почти нес меня. Он спасал меня. А я думал о том, как я предал его тогда. Именно предал.
… По пути к Джону мне встретилось несколько человек, и все были какие-то странные. Деревянные какие-то. И хотя я понимал, что быть того не может, про себя я повторял: «Ежики плачут в ночи… «Ежики плачут в ночи…» Я заглядывал им в лица, но никак не мог понять, какого цвета у них глаза.
Джон был дома. Все в том же состоянии патологической прострации, в котором пребывал все последние дни. И был он немного выпивший. Светка по этой причине активно собиралась к подруге, а он слонялся по комнате, всячески мешая ей. Разговор их явился бы достойнейшей иллюстрацией к брошюрке Минздрава «Этика семейных отношений». Мое присутствие их ничуть не смущало; правда, уху моему достался только самый финал их беседы. Открыла мне Светка:
– Заходи, Толик. Я ухожу, так что не стесняйся… Где мой пакет? Ну-ка встань, – (это она Джону), – ну конечно. Так, кофта… Отойди. Вот она. Так ты не ответил мне, муженек, что бы ты сделал, если бы я сообщила тебе, что у меня кто-то есть?