Мама
Шрифт:
— Объясняй, что к чему, — резко перешел на «ты» Слава.
Бывший едва заметно выдохнул и уселся к пульту. Экран вспыхнул картинкой. Со стены на них смотрела испуганными глазами грустная уставшая хозяйка Белого города. Потом она заговорила о чем-то, но звука не было. Только лицо гаранта конституции беззвучно шлепало губами.
— Это пульт. Таких глобальных всего три. В Москве. Бывшей Москве, теперь она называется Белым городом, в Свердловбурге, бывший Екатеринбург, и здесь, у нас. В каждом крупном населенном пункте, который мы контролируем, стоит мини пульт.
Хозяин медленно, специально для Славы, щелкнул тумблером, и в комнате возник голос сумасшедшей бабы Юлии Владимировны:
— …непонятно откуда. И что происходит вообще?
— Юленька, мы тебя не слышали. То же самое еще раз и не напрягая связок, — спокойно попросил президент.
— Что они там делают? — Юлия сердито смотрела на Эл и Вячеслава.
— Он — новый руководитель, она — моя дочь, — коротко ответил бывший.
Глаза Юлии Владимировны выкатились из орбит настолько опасно, что, казалось, еще чуть и повиснут на тонких стебельках, как у рака. Гарант конституции Белого города беззвучно хватанула воздуха.
— Что? — жалобно, совсем не по-президентски вспискнула она.
— Теперь ты будешь слушать его, и помогать станешь ему, — сообщил президент.
Слава хотел возразить, что согласия он еще не дал, но не стал встревать в чужой разговор. Огромное, в полстены, лицо Юлии Владимировны смотрело на них непонимающе.
— Что происходит?
— Мы здесь заперты. Сверху американцы. Ты еще не знаешь, но эти молодые люди, — хозяин кивнул на молчавших Эл и Славу. — Вломились сюда вчера и пристрелили Макбаррена. Сегодня один из его сподручных получил повышение и распоряжение убрать отсюда русских. Поняла?
Глаза женщины-президента стали отсутствующими, заблестели, как свежее отмытое оконное стекло в пустой комнате. Хозяин буквально увидел эту пугающую пустоту в глазах, и ему стало жаль несчастную женщину, живущую по законам и по совести, понимающую: то, что придется сделать сейчас, против совести и против любых, даже самых звериных законов.
— Чего вы хотите от меня? — по-детски жалобно пролепетала она.
15
Она прекрасно понимала, чего от нее хотят. Она знала, что этим кончится. Она не хотела этого и понимала неизбежность этого. Она надеялась только, что сможет раньше умереть, чем от нее потребуют этого.
— Чего вы хотите? — повторила она.
В далеком бункере хозяин поглядел на беспредельщика. Еще она видела сумасшедшего, который положил начало дьявольской разработке. И непонимающие испуганные глаза проституточки, которую хозяин назвал своей дочерью. Интересно, пошутил неумно или это и правда его дочь. У него же дочь без вести пропавшей числилась.
— Чего вы хотите?
— Заказ № 7324-КН-43-ЛТА-82, — тихо произнес хозяин. — Проект «Клинок Армагеддона». У тебя все должно было быть готово.
Должно было. И готово. Господи, лучше б ее убили за то, что в сроки не уложилась. А вместо этого…
— Устройство готово. Собрано пять экспериментальных образцов, — упавшим голосом забормотала она. — В полевых условиях испытания на соответствие качества и работоспособность устройства не проходили.
— Сегодня пройдут, — спокойно сообщил президент. — Юлия Владимировна, прошу вас отдать распоряжение о начале испытаний. Примите координаты цели.
— Нет! — долго сдерживаемый крик наконец вырвался наружу.
— Это просьба, — тихо повторил президент. — Вам нужен приказ?
Юлия почувствовала навалившуюся усталость. Сейчас все вдруг сделалось неважным, ненужным, бессмысленным. Захотелось отключиться. Заснуть и не просыпаться никогда больше.
— Я готова принимать координаты цели, господин президент.
— Прекрасно, — нарочито спокойно произнес президент. — Тогда зафиксируйте наши координаты и начинайте полевые испытания. Готовность тридцать минут. Связь через четверть часа.
И экран погас.
— Будь ты проклят, сволочь! — рявкнула на черный экран Юлия и до боли закусила губу, чтобы только не разрыдаться.
16
Бывший устало отключил монитор. Посмотрел на Славу и тихо произнес:
— Ждем.
Вячеслав кивнул и принялся изучать панель пульта. Кнопочки с подсветочкой, все подписано, расписано, какие-то пометки, обозначения, половины которых без подсказки не разберешь.
Второй раз монитор осветился сам собой. На стене возникло изображение американского генерала. На лице его читалось нескрываемое раздражение.
— Я думал, вы умнее, господин бывший президент бывшего государства Российского, — в отличие от Макбаррена новый генерал говорил по-русски, чуть ли не лучше самого бывшего президента. — Я обращался к вашему рассудку, а выходит говорил с вашей задницей. Теперь вас уже ничто не спасет. Тем не менее, предлагаю самостоятельно покинуть бункер.
— Или что? — ядовито поинтересовался хозяин.
— Все ясно, — вздохнул американец и заговорил в сторону по-английски.
Через секунду изображение исчезло, а вместе с ним погас свет. И, судя по звуку, вырубилась вентиляция. В кромешной темноте и тишине слышалось только дыхание. Неожиданно громкое и нервное.
— Вот черт! — голос хозяина тоже прозвучал неожиданно резко. В нем дребезжало раздражение. — Мамед…
Свет зажегся так же неожиданно, как и погас. Хозяин сощурился. Мамед довольно улыбался.
— Что там? — недовольно проворчал бывший.
— Они питание нам отрубили, — объяснил араб. — Я включил запасной генератор. На какое-то время нам этого хватит.
— А долго здесь сидеть никто не намерен, — проворчал хозяин. — Набей мне трубку, Мамед.
Араб кивнул и принялся как ни в чем не бывало заталкивать в трубку табак из жестяной коробки, похожей на коробку из-под леденцов-монпасье. А президент повернулся к Вячеславу.