Мамонт
Шрифт:
– Чего стоишь?! – вывел меня из оцепенения все тот же голос, – беги, пусть его привезут! Быстро!
Я вышел, передал кому-то команду. Ах вы, засранцы! Я думал, только Шланг – это шланг. Исключение, подтверждающее правило: хирурги – люди смелые и решительные. А вы оказались таким
Из меня будто выпустили воздух. Механически вернулся в оперблок, взял свое ведро и продолжил шлепать тряпкой, избегая смотреть в лицо бывшим кумирам.
Сменивший Горобовщика хирург держал палец в ране затычкой, прижимая руку второй рукой. Фонтан затаился, превратившись в ручеек.
Пока ждали Мамонта, я успел более-менее привести в порядок пол и стены, а сестры переодели хирургов. Протерли глаза бестеневой лампы, отмыли наркозный аппарат. Остался только (лишь?) тяжелый запах крови. И такая же тяжелая атмосфера бессилия в ожидании смерти.
Мамонт вошел тяжелой старческой, шаркающей походкой и зачем-то, не заглянув в операционную, начал мыть под хирургическим гусем дрожащие руки: то щетка, то мыло выскальзывали и со стуком падали в раковину. Наконец он закончил плескаться и вошел в операционную. Пока его облачали в стерильный халат, старший из профессоров докладывал обстановку. Мамонт подошел к столу и протянул к операционной сестре мелко дрожащие руки:
– Перчатки!
Пока сестра натягивала ему перчатки, он повернул голову к анестезиологу:
– А понизь-ка, сынок, ему давление.
– Опасно, – анестезиолог нервно шмыгнул носом, – у него уже три остановки…
Мамонт молча посмотрел ему в глаза. Не договорив, анестезиолог отвернулся и начал тыкать иглой шприца в какой-то флакон. Теперь и у него тряслись руки.
Цифры на мониторе поползли вниз.
– Докуда опускать?
– Ну… оставь чуть выше нуля.
– ???
– Выполнять!!! – нехорошим металлическим голосом рявкнул Мамонт. Отвернулся к сестре и протянул руку. Зажим. Тонкий Кохер.
Сестра вставила ему в кисть зажим Кохера. Старик сжал пальцы, и тут произошло первое чудо: его руки перестали дрожать.
На второе чудо ему понадобилось секунд пятнадцать. Он сунул зажим в рану и шарил там, отвернув лицо в сторону и прикрыв глаза. Зажим тихонько хрустнул замком, сомкнув в глубине раны зубатые челюсти.
– Отпускайте, – Мамонт посмотрел на хирурга, прижимавшего порезанный сосуд.
Тот осторожно вытащил из раны затекшие пальцы. Ни фонтана, ни ручейка не было!
– Шейте сами.
Посмотрел на анестезиолога:
– Верни давление, сынок. На будущее… – он повернулся к оторопевшим коллегам, – в таком случае надо перечь ключицу. И работали бы спокойно, как у себя в кармане. Все, спасибо всем.
Он зашаркал к выходу, волоча за собой развязавшийся бахил. За ним из операционного зала молча потянулись остальные.
Помещение стало привычно пустоватым. Склонившийся над пациентом Гробовщик уже шил кожу, двигаясь с быстротой и ловкостью обезьяны.
Анестезиолог подал голос:
– Водки хочу… стакан водки. И спать. Зря вы его Мамонтом зовете. Он тут Король. Жаль только, немного ему осталось. Чего краснеешь, студент?