Манагуанда
Шрифт:
Грузно ступая и бренча оружием, взвод возвращался в расположение части. Благо, командир взвода шел с ними, и можно было не опасаться импровизированного курса строевой подготовки.
А впереди было еще одно испытание на выносливость — изучение устава.
Сергей сдал автомат в комнату для хранения оружия и вышел в коридор. В это время из канцелярии роты выглянул замполит капитан Хорин и поманил его. Сергей вошел в маленький тесный кабинет, который командир роты делил со своими заместителями. Хорин сел за стол и закурил. Он и зампотех были единственными, кто обладал
— Ну, Воробьев, как у тебя дела в клубе?
— Все отлично, товарищ капитан.
— Да, капитан Каблуков тебя хвалил. Видимо, придется направить тебя туда еще раз.
— Когда? — испуганно и в то же время с надеждой спросил Сергей.
— Тебе скажут. А что?
— Да нет, — Сергей слегка замялся.
— Ну, давай-давай, выкладывай. Какие-то проблемы?
— Понимаете, вроде все хорошо. Только, как я заметил, после этой работы происходят довольно странные вещи.
— Например?
— Я даже не знаю, как это объяснить. Что-то… происходит с моим телом.
— То есть?
— Синяки, царапины. Может, это какая-нибудь аллергия? — неуверенно предположил Сергей.
— На тушь или…
— Ну-ка, покажи.
— Дело в том, что они куда-то исчезают.
— Вот так просто исчезают, и все?
— Ну, да.
— Знаешь, Воробьев, я думаю, ты просто переутомился.
— Но, товарищ капитан, а если…
— Если бы у бабушки был… — тут капитан вставил бранное словечко, — она была бы дедушкой.
Все, свободен.
— Есть!
Сергей шагнул к двери, но, передумав, остановился и спросил:
— Товарищ капитан, а вы не знаете, что такое "манагуанда"?
Капитан на мгновение замер, забыв даже выпустить дым изо рта, потом медленно повернул голову, посмотрел на Сергея и закашлялся.
— Ты еще здесь? Я же сказал, свободен! — прохрипел он, вытирая брызнувшие из глаз слезы.
VIII
В классе, где расселись взмокшие, грязные курсанты, было невыносимо душно. Занятия по изучению устава традиционно проводили сержанты. Объяснять там особенно нечего. Просто надо сидеть и зубрить устав, чтобы потом без запинки отвечать, сколько кубометров воздуха в спальном помещении требуется на одного человека и на сколько человек положен один унитаз (очко) в туалете и один кран (сосок) в умывальном помещении. На этом соске Сергей и отключился. Он мгновенно погрузился в удивительно красивый сон, где не было уставов и строевой подготовки, зато было множество цветов, над которыми порхали разноцветные бабочки.
А вокруг лежали… голые женщины…
— Воробьев! — раздалось словно гром среди ясного неба.
Сергей подскочил, сильно ударившись коленом о парту.
— На массу давишь? — Шикулин при своем маленьком росте обладал уникальной способностью создавать иллюзию, будто он нависает над собеседником.
— Никак нет, ничего не раздавил…
В углу, не удержавшись, прыснул Обухов.
— Обухов! — теперь Шикулин перенес свой гнев на него.
— Я!
— Тоже постоишь.
Оставшуюся часть занятия Обухов на пару с Сергеем провели стоя.
После обеда по расписанию было "время для самостоятельных занятий" — в этот раз надо было учить все тот же устав. Едва Сергей раскрыл потрепанный томик, как в класс ворвался красный, как помидор, Шикулин и коршуном налетел на него.
— Воробьев! — заорал он.
— Я!
— Ты почему не сказал, что должен быть сегодня в клубе?!
— Но мне никто не говорил…
— Молчать! Головной убор надеть! В клуб, бегом марш!
И Сергей поспешил покинуть класс.
Шикулин был вне себя от ярости. Из-за какого-то курсанта он, самый примерный сержант роты, получил нагоняй от замполита.
"И чем этот "дух" таким важным там занимается? — негодовал он. — Что он там делает?
Родину спасает?"
Шикулин пытался унять свой гнев, но он накатывался на него с новой силой. Кроме того, зародившееся где-то глубоко в подсознании любопытство только подстегивало его.
— Горохов! — рявкнул он.
— Я!
При этом Горохов так резко вскочил, что стул, прилипший к его вспотевшей заднице, подлетел вместе с ним и с грохотом вернулся на место. Легкий гул, пронесшийся по рядам, означал бурное веселье по этому поводу.
— Ко мне!
Спотыкаясь, Горохов кинулся к сержанту, на ходу произнося самое несуразное, однако положенное по уставу:
— Товарищ сержант, курсант Горохов по вашему приказанию прибыл!
Шикулин схватил его за плечо и выволок в коридор. Там, используя свои необыкновенные способности, он навис над Гороховым, который был на полголовы выше, и, горячо дыша ему в лицо, прошипел:
— Пойдешь за Воробьевым в клуб, узнаешь, чем он там занимается, и доложишь. Никому ни слова. Если кто спросит — ты в наряде, идешь в столовую обедать. Понял?
— Так точно, т-т-товарищ сержант.
— Повтори!
— Идти в столовую обедать, а если спросят, куда, тогда…
— Болван!!! Идти в клуб!
— Так точно, идти в клуб.
— Кругом! Шагом марш!
Сержант отшвырнул беднягу с такой силой, что тот еле устоял на ногах. Тощий и неуклюжий, Горохов хоть и был выше Шикулина, но комплекцией проигрывал значительно. Развернувшись, он засеменил к выходу, громко шурша и хлопая своими огромными не по размеру штанами.
Выйдя из казармы, Горохов взглянул на часы и, сочтя, что времени у него предостаточно, решил воспользоваться ситуацией и заглянуть в "чипок", о котором так много слышал, но сам там никогда не бывал.
"Чипок" был не что иное, как кафе. У входа красовалась незамысловатая вывеска с надписью "Солдатская чайная". Почему это заведение называлось "чипок", никто не знал, просто все его так называли.
Внутри было прохладно, в углу бормотал телевизор. Посетителей не было. Горохов подошел к прилавку и, глотая слюнки, стал разглядывать содержимое витрины. Честно говоря, ассортимент был более чем скудный: коржик, колечко с орехами, развесная сгущенка, сметана и кофе. Но даже от этого дух захватывало.