Манас. Рождение и детство сына Тенгри. Книга первая

Бай Жакып с тяжелым сердцем освободил поводья от столба-коновязи и оседлал своего коня по кличке Туучунак.

Сидел бы в юртах своих жен, если бы они родили ему детей. Занимался бы ими, как и всякий родитель, обучая разным ремеслам, традициям и обычаям своего народа. Но Синее Небо – Тенгир не дал ему вдоволь насладиться детским смехом, их шалостями и чувством гордости за свое потомство. Юрты двух жен до сих пор пусты и не освещены таким счастьем. Будто он прогневил Тенгри. По утрам лихорадочно искал в мыслях и воспоминаниях о прошлом поступки, которые могли стать причиной недовольства Создателя, наказавшего бездетностью, обрекая его носить оскорбительное прозвище «куубаш», бытовавшее в народе.

Вскочив на коня, бай Жакып направился в сторону пастбищ, где паслись его бесчисленные отары овец, табуны лошадей и стада коров и верблюдов. Все это было нажито за долгие годы в изгнании из родных мест, предгорий Ала-Тоо. Он стал самым богатым человеком среди кыргызов, населяющих эти земли, благодаря своей скупости и своему отцу Орозду-баатыру. И Тенгри был благосклонен. Поэтому к его имени прилепилось гордое название «бай». Каждый день бай Жакып уезжает на своем Туучунаке то на охоту, то на проверку своего скота или просто бродить по горам и степям. Не может он оставаться дома, где свирепствует пустота, доказывая справедливость прицепившейся клички «куубаш». Изнутри гложет что-то неизвестное, как собака подброшенную кость. Сердце ноет, будто настигает его неминуемый конец, отодвигая его от своей мечты, от возвращения в родные края. Вот и сегодня с утра овладела его душой тоска, сжимала грудь обида, заставляя разрыдаться, чтобы обрести хоть немного покоя. Еле сдерживая слезы, бай Жакып дал волю своему коню Туучунаку, чтобы придаться вновь воспоминаниям…

Жакып был самым старшим из десяти сыновей Орозду-баатыра. Умер баатыр в то время, когда Жакыпу исполнилось всего пятнадцать лет; младшим – Жамгырчы – тринадцать, Улаккану – десять и дальше Текечи, Усен, Шыгай и остальные малолетнего возраста. Были среди них и близнецы.

При жизни Орозду-баатыр проводил летнее время, кочуя по просторам от берегов Енисея до благодатной земли Минсуу, где он владел огромным земельным пространством, ограниченным с юга низовьями Ала-Тоо с долиной Талас, куда возвращался осенью, чтобы зимовать в орде, в ставке своего ханства.

Орозду-баатыр был сыном хана Ногой Баба, от которого унаследовал ханство с огромным богатством и владения, а также получил совет женить сына Жакыпа на дочери хана енисейских кыргызов Чыйыр-бия. Самое главное, что получил Орозду-баатыр от своего отца, была тайна священного ручья Мурек-Башат, который вырывался из низа скалистой горы и исчезал среди корней древнейшей арчи. Ногой Баба рассказал Орозду-баатыру, что Вечное Небо острием своего священного луча прикоснулось к этому Мурек-Башату, освящая его воду на все времена. Мурек-Башат находился в северных оконечностях озера Алтын-Куль. В соответствии с завещанием отца Орозду-баатыр успел женить четырнадцатилетнего сына Жакыпа на дочери Чыйыр-бия по имени Шакан, которую ногойцы называли «дочь Чыйыра» и впоследствии она стала носить имя Чыйырды.

В то время жунгары, манжу, калмыки во главе с ханами Алооке и Молто, совершая набеги, постепенно овладевали всеми землями Ала-Тоо, истребляя мелкие племена кыргызов. Их нашествие началось с юга на землях Самаркана и Анжияна, где обосновались племена нойгутов во главе с Акбалта. Нойгуты не могли противостоять многочисленным войскам жунгаров, калмыков и манжу. Акбалта со своими верными семидесятью тютюнами нойгутов вырвался из осады и бежал в сторону Таласа. Остальные стали добычей калмыцких и манжуйских грабителей. Нажитое добро кыргызских племен и народов земли Анжияна и Самаркана перешло во владения Алооке-хана и Молто-хана.

Весть о смерти Орозду-баатыра дошла и до них с быстротой молнии. Они прекрасно понимали, что во главе ногойцев не стало баатыра, который мог бы оказать достойное сопротивление набегам грабителей, и теперь ногойцы – легкая добыча для ханов Алооке и Молто, спешно повернувших своих коней в сторону Таласа, вслед за Акбалтой.

Как гром среди ясного неба пришла беда к ногойцам, во главе которых стал молодой Жакып, не сумевший оказать отпор грабителям Алооке хана и Молто хана. Кровожадные головорезы зарубили всех способных к сопротивлению. Оставили в живых одних немощных стариков, женщин и малолетних детей. Молодых женщин и девушек увели как трофей. Сожгли юрты и целые селения кыргызов. Забрали все, что попадалась на глаза. Скот угнали. Учинили погром орды, растащили всю казну. Пал Синий Стяг кыргызов, устремленный в Синее Вечное Небо от вершины горы Кароол Чоку.

Вся долина пропахла кровью и пеплом. Пространство между землей и небом заполнилось гарью и пылью.

Жунгарские монахи уничтожили письменность, предав ее памятники огню. На месте орды осталась одна зола. Вероломно пообещав, что оставляют в живых грамотных, собрали их вместе и порубили. «Грамотой должен обладать только один народ на земле», – такова была установка врагов кыргызского народа.

Перед прибывшими, в бегах от Алооке-хана, семидесяти тютюнами нойгутов и семнадцатилетним Акбалта, предстал ужасный вид безжалостного разбоя сородичей в Таласе, учиненного грабителями. Оказав поддержку уцелевшей части ногойцев, Акбалта встретился с родственником Орозду-баатыра, старцем по имени Бай и десятью сиротами во главе с Жакыпом. Собрав остатки малочисленного народа, решили разместиться в предгорьях, рядом с болотистыми лугами Уйрилме, что на стороне горного перевала. Горькую обиду от бессилия перед грабителями им пришлось похоронить в себе, и она как яд жгла изнутри, заставляя кровоточить сердца. В сознании у каждого возник вопрос: «Что дальше?»

Акбалта со старцем Баем и сиротами Орозду-баатыра во главе с Жакыпом стали советоваться, как жить, куда кочевать, как сохранить уцелевший народ.

– Алооке-хан и Молто-хан опередили меня, – с сожалением сказал Акбалта. – Не успел я предупредить вас об их набеге. Мой народ тоже ими разбит врасплох. С уцелевшими нойгутами я бежал к вам.

– Как мы можем терпеть гнет жунгаров, калмыков и манжу, – огрызнулся Жамгырчы. – Тех, кто гнули спину перед нашими предками. Лучше смерть, чем такой позор. Давайте сражаться с ними до последнего.

– Лучше отдать то, что они будут требовать, – возразил Жакып. – Только так мы можем сохранить оставшийся народ от истребления.

– Прав Жамгырчы, – горячился Акбалта, сгорая от злости на врага, напавшего врасплох и заставившего вкусить горечь поражения, претерпеть грабеж и гибель соплеменников. – Я хотел плечом к плечу с вами пойти в бой. Поэтому бежал к вам. Нужно дать врагу достойный отпор!

– Дети мои, Жакып прав, – сказал старец Бай, брат Орозду-хана. – Наша главная задача – уберечь народ от полного уничтожения. Соберите выживших, видимо, нашедших укрытие в объятиях наших гор. Пусть люди наденут траурную одежду в знак примирения со своей судьбой. Пусть и женщины, и мужчины на головных уборах носят знаки траура. В этом случае враг не посмеет тронуть нас, почитая древние традиции кочевых народов.