Манфред

Байрон Джордж Гордон

До срока поседеть От скорбных дум, подобно этим жалким Обломкам сосен, бурей искривленным, Погубленным одною зимней вьюгой, И быть таким, с тоскою вспоминая Иные дни, и на челе носить Морщины, что оставили не годы, А лишь мгновенья, — тяжкие мгновенья, Ужасные, как вечность! Вы, лавины! Вы, глыбы льдов! Обрушьтесь на меня И поглотите жизнь мою! Я слышу Ваш непрестанный грохот, но, свергаясь, Вы губите

лишь то, что жаждет жизни: Цветущий лес иль мирные селенья.

Охотник

С долины поднимаются туманы. Скажу ему, что нам пора спускаться, Не то он здесь останется навеки.

Манфред

Вкруг ледников дымится мгла и пахнет Горящей серой; белыми клубами К моим ногам всползают облака, Как пена из пучины преисподней, С тех жадных волн, что роют берег жизни, Обремененный грешными, как щебнем. Я задыхаюсь.

Охотник

Он едва стоит: Мне нужно подойти к нему тихонько, — Иначе он сорвется.

Манфред

С тяжким гулом Обрушивались горы, прорывая Ткань облаков и сотрясая Альпы, Загромождали грудами обломков Зеленые цветущие долины, Запруживали реки, низвергаясь, И в пыль и мглу их воды раздробляли. Так некогда пал Розенберг. [8] Зачем Я не стоял тогда в его долинах?

8

Так некогда пал Розенберг. — Розенберг (Росберг) — гора в Швейцарии, обрушилась в 1806 году.

Охотник

Приятель, осторожней! Лишний шаг — И ты простишься с жизнью. Ради бога, Отдвинься от обрыва.

Манфред

_{(не слыша охотника)}

Как спокойно Уснул бы я! Мой прах не стал бы жалкой Игрушкой ветра, не был бы развеян По скалам и утесам. А теперь — Простите, небеса! О, не глядите Вы на меня с такою укоризной — Не для меня вы созданы. — Земля! Прими меня!

^{Делает движение броситься со скалы, но охотник внезапно схватывает и удерживает его.}

Охотник

Остановись, безумец! Не оскверняй долин преступной кровью — Иди за мной — я не пущу тебя!

Манфред

Как тяжко мне! — Нет, не держи так крепко — Я изнемог — кружась, мелькают горы — В глазах туман. Зачем ты здесь и кто ты?

Охотник

Скажу, скажу. — Теперь идем — все тонет В тумане — опирайся на меня — Стань вот сюда — сюда — и придержись За этот куст — дай руку и покрепче Возьми меня за пояс — легче! — так. Теперь смелей — недалеко до дома — Мы выберемся скоро на тропинку, Прорытую ручьями. — Прыгай — славно! Да ты любому горцу не уступишь!

^{Медленно спускаются по скалам.}

АКТ ВТОРОЙ

СЦЕНА ПЕРВАЯ

^{Хижина в Бернских Альпах.}

^{Манфред и охотник.}

Охотник

Нет, подожди — тебе еще опасно Пускаться в путь: ты слишком изнемог, Ты слаб еще и телом и душою. Вот отдохнешь — тогда мы и пойдем. Где ты живешь?

Манфред

Дорога мне известна. Я в провожатом больше не нуждаюсь.

Охотник

По виду твоему я замечаю, Что ты из тех, чьи замки так угрюмо Глядят со скал на хижины в долинах. Который твой? Я знаю в них лишь входы, Мне изредка доводится погреться У очагов их старых темных зал, За чашей, меж вассалов, но тропинки, Что с гор ведут к воротам этих замков, Известны мне с младенчества. Где твой?

Манфред

Не все ль равно?

Охотник

Ну, хорошо, не хмурься, Прости за спрос. Отведаем вина. Старинное! Не раз отогревало Оно меня средь наших ледников — Теперь пускай тебя согреет. — Выпьем!

Манфред

Прочь от меня! — На кубке кровь! — О боже, Ужели никогда она не сгинет?

Охотник

Какая кровь? Ты бредишь?

Манфред

Наша кровь! Та, что текла в сердцах отцов и в наших, Когда мы были юны и любили Так горячо, как было грех любить, Та, что встает из праха, обагряя Мрак, заступивший небо предо мною, Где нет тебя, а мне не быть — вовеки.

Охотник

Ты странный и несчастный человек; Но каковы бы ни были страданья, Каков бы ни был грех твой, есть спасенье: Терпение, смиренье и молитва.