Мангазея
Шрифт:
А Тимофей неожиданно и так резко свистнул, что утята врассыпную и косолапо кинулись с тропы в траву.
Пройдя еще с полверсты, на ровной сухой площадке увидели шесть нарт с увязанными на них тюками поклажи. Рядом с ними были отчетливо видны темнеющие на мху следы костров стоявших здесь когда-то чумов.
– Надо же! – удивился Афанасий и огляделся вокруг своими зоркими глазами воина. – А никаких людей-то и не видно…
– А их здесь и нет, – с видом знающего человека пояснил Тимофей. – Здесь было зимнее стойбище самоедов, а теперь они погнали свои стада оленей на север, оставив ненужные зимние вещи. Зачем их, спрашивается, тащить с собой? А осенью станут гнать оленей обратно на юг и снова вернутся сюда. – И, видя немой вопрос в глазах Афанасия, заметил: – Не волнуйся, Савельич, никто этих вещей не возьмет – в тундре живут честные люди.
Тот усмехнулся:
– Можно подумать, что самоеды живут прямо-таки по библейским заповедям!
– Не совсем, конечно, так, – рассмеялся Тимофей, – но вот оставленные в тундре вещи уж точно никто не возьмет.
– Ну да ладно. С нартами вроде как разобрались. – И вдруг рассмеялся: – А вот ты удивлялся, почему это тропа вдоль реки так утоптана. В то время как рядом бродило целое стадо оленей.
– Которые только и делают, что бегают к реке, чтобы напиться водички, а не есть ягель, который как раз и хорош-то на полянах, а не у реки, – усмехнулся Тимофей.
– Не только, – заметил Афанасий и рассказал о том, как олень спасался от гнуса, целиком забравшись в воду.
– А ты, Савельич, часом, не врешь? Небось и выдумал-то все ради потехи…
Тот, обмахнувшись веткой от назойливого гнуса, с усмешкой посмотрел на него:
– Да нет, не вру, Тимофей. Своими глазами видел на берегу Тазовой губы, когда шли на коче из Тобольска в Мангазею. Одни только рога да ноздри и торчали из воды у того бедолаги.
– Надо же… Хотя, признаться, ежели уж очень-то жить захочешь, то не только в воду залезешь…
– Ну ладно, философ, – заметил Афанасий, – давай-ка двигать назад, а то можем так и без обеда остаться.
– Ты-то, Савельич, чего это так беспокоишься, – усмехнулся тот. – Ведь тебе как начальнику завсегда лучший кусок оставят.
– Так я же ведь о тебе-то беспокоюсь, дурья твоя голова!
– Ну, ежели так, – улыбнулся тот, – то давай и взаправду поспешать назад будем…
Едва они подошли к стоянке, как к ним устремился стрелецкий десятник и возбужденно воскликнул:
– Ты знаешь, Савельич, наши рыбачки вот такого осетра, – он раскинул руки в стороны, пытаясь показать его размеры, – поймали! Да еще и нескольких сигов в придачу со стерлядкой! Так что осетровой ушицы на весь отряд в три котла хватило!
– Ай да молодцы, рыбачки! – обрадовался и Афанасий. – Это же надо – ушицы из осетра отведаем! – И, загораясь охотничьим азартом, посоветовал: – Ты, Семен, передай своим рыбачкам, чтобы после ушицы, еще до отдыха, они еще раз поставили в речку сети. А после отдыха и проверим их. Может, дай Бог, и еще раз повезет. Ведь всякое бывает… – Тот согласно кивнул головой. – К тому же сейчас уже полярный день, и мы без ущерба для дела можем задержаться здесь еще на некоторое время. А запас, как известно, карман не тянет.
– Золотые слова, Савельич! – вступил в разговор Тимофей, предвкушая редкое лакомство. – Не может такого быть, чтобы больше не повезло.
Афанасий критически глянул на речушку:
– Толком-то и не поймешь, то ли речка, то ли ручей, а, глянь-ка, какое богатство в нем обретается… Ведь, по словам опытных рыбаков, осетры водятся в довольно большом количестве лишь в Мангазейском море и уже в меньшем – в нижнем течении Таза-реки. Ведь даже у берегов Мангазеи они очень редко попадают в их сети. Так как же тогда эта рыбина оказалась здесь, в этой забытой Богом речушке, вдали даже от Мангазеи?! – растерянно воскликнул он.
На что Тимофей заметил:
– Однако ведь те же рыбаки говорили, что во время нереста осетры нередко уходят метать икру в верховья реки. Так что эта самая рыбина и может как раз быть одной из них.
Афанасий укоризненно посмотрел на него:
– А разве тебе не известно, что нерест у рыб в этих местах начинается несколько позже?
– Известно, конечно. Однако вот только одна незадача, – заметил Тимофей.
– Какая? – одновременно заинтересованно спросили Афанасий и Семен.
Тот задумчиво посмотрел на стрелецкого десятника:
– А скажи-ка мне, Семен, добытая вами рыбина была самкой или самцом?
Тот откровенно рассмеялся:
– Да кто же в них-то разберется? Это жеребца я враз от кобылы отличу по известным тебе признакам, – хохотнул он, – или, скажем, селезня от утки, не говоря уж о петухе и курице, а вот с рыбами что-то никак у меня не получается…
Улыбнулся и Афанасий.
– Тогда уточняю свой вопрос, – невозмутимо произнес Тимофей, не обращая внимания на их смешки. – В ней, в этой самой рыбине, была икра или молоки?
Семен задумался.
– Да вроде как не было ни того ни другого… – неуверенно ответил он и, хлопнув себя ладонью по лицу, показал ее уже со следами крови.
– Так вроде или точно? – настаивал Тимофей, не обращая внимания уже на ладонь десятника.
– Точно, Тимофей, пустая была рыбина. Одни кишки в утробе, и ничего более. А тебе-то что от этого?
Тот же, обмахнувшись веткой от надоедливой мошкары, таинственно улыбнулся:
– А то, что теперь мне все ясно. – Афанасий с видимым интересом глянул на него, явно заинтригованный его последними словами. – Дело в том, – стал пояснять Тимофей, ставший вдруг центром внимания всей троицы, – что сейчас у рыб, как мне говорили те же рыбаки, подходит время нереста, на который они и пойдут в верховья Таза и его притоков. Стало быть, эта рыбина, поднявшись в половодье вверх по этой речушке, отложила икру где-то в ее верховье в каком-нибудь подходящем для этого небольшом омуте, где и вода будет потеплее, чем здесь, да и поспокойнее, а теперь, сделав дело, возвращалась назад в Таз-реку.
Афанасий с усмешкой посмотрел на него:
– Но ведь тебе же должно быть известно, что для продолжения рыбного рода эту самую икру надо еще непременно покрыть и молоками. Стало быть, эта рыбина никак не могла быть здесь одна. Мыслишь, Тимофей?
– Да мыслю, Савельич… Однако вторая рыбина могла уже успеть и уйти в Таз-реку. А могла и не успеть, – заметил тот.
– Ну и что из этого? – нетерпеливо спросил Афанасий, пытаясь понять ход его мысли.
– А то, что вот эта рыба, которую поймали наши умельцы, была вроде бы как разведчиком. И теперь все остальные рыбы, которых будет множество, будут идти на нерест только вверх, все время вверх по ее течению, попадая в расставленные нами сети. – Тимофей победоносно посмотрел на них. – Стало быть, теперь успех нашей рыбалки будет вне всяких сомнений.