Манхэттен по Фрейду
Шрифт:
— На месте преступления не осталось никаких следов борьбы.
— На теле тоже. Но ему засунули в рот кляп, чтобы он не кричал. Гортань сжалась, и внутри сохранились волокна. Красная шерсть.
Кан последний раз взглянул на покойного Августа Корда и спросил Прайса:
— Вы закончили?
— Думаю, что вряд ли найду что-нибудь еще…
— Значит, я могу отправлять тело на бальзамирование?
Прайс, подмигнув инспектору, кивнул:
— С этим клиентом было немного возни. Он оказался нетрудным.
Кан понимал, что циничный юмор помогал
Как можно верить в Бога, имея дело с таким количеством мертвецов? Самому Кану было достаточно один раз увидеть труп, чтобы стать атеистом.
8
Сразу после обеда Фрейд встретился в холле гостиницы с десятком репортеров, засыпавших его вопросами.
— Доктор, что вы думаете об американском обществе?
— Я только что приехал и пока совсем его не знаю, — ответил Фрейд.
— А что вы скажете о Манхэттене с точки зрения психоанализа?
— Я повторяю, что приехал только вчера вечером. Еще рано говорить о впечатлениях!
Журналисты понимающе закивали. Вдруг один из них спросил:
— Вы ведь видели статую Свободы, когда судно заходило в порт?
— Конечно, и она произвела на меня сильное впечатление.
— Считаете ли вы ее фаллическим символом?
Фрейд ожидал услышать взрыв хохота, но в холле установилась напряженная тишина. Журналисты ждали его ответа со всей возможной серьезностью.
— Нет, я так не думаю, — сказал он. — Статуя — женщина! Она конечно же символизирует любящую мать, освещающую путь в порт своим блудным сыновьям…
Теперь послышались смешки. Репортер, оказавшийся поклонником психоанализа, выглядел разочарованным. Фрейд решил его ободрить и добавил:
— Ну, факел, быть может…
No comment. [3] Журналисты не настаивали. Фрейд с огорчением понял, что их интересовала лишь внешняя сторона психоанализа. Ему еще предстояло одолеть длинную дорогу, прежде чем к его науке начнут относиться хотя бы с минимальной серьезностью, не говоря уж о глубоком понимании…
В остальном день сложился очень удачно. Приятным сюрпризом для Фрейда стало то, что ему вдруг стала нравиться атмосфера Нью-Йорка. В Центральном парке, расположенном в самом центре Манхэттена, охваченного лихорадочной суетой, было так спокойно, словно это место находилось под воздействием анестезии: время текло здесь медленнее, а все чувства и ощущения притуплялись. Фрейду понравились большие пруды, густые кроны деревьев. Большинство людей, прогуливавшихся по аллеям, казалось, только что приехали из далеких стран.
3
Без комментариев ( англ.).
Он
— А вот и хозяева этих мест! — воскликнул он вдруг.
Юнг и Стэнли Холл остановились посмотреть на белок с серыми хвостами, на которых Фрейд указывал сигарой.
Холл закашлялся. Фрейд понял, что дым мешает ему даже на свежем воздухе, и убрал сигару в коробку.
— Спасибо, что привели нас сюда, — сказал он. — Вы успели навестить семью вашего друга?
— Да, и это очень меня взволновало, — ответил профессор. — Грейс Корда находится в весьма тяжелом состоянии. И я хотел бы обратиться к вам, герр Фрейд, с одной деликатной просьбой.
— Слушаю вас.
— Я уже говорил, что хотел предложить Августу Корда поручить вам лечение его дочери. Это помогло бы вам продемонстрировать здесь ваши терапевтические методы.
— Да-да, и я снова повторяю, что был очень тронут вашим намерением.
— Но я не мог знать о том, что произойдет, — со вздохом произнес Холл.
— Конечно, теперь это уже не имеет никакого значения, — кивнул Фрейд.
— Честно говоря, как раз наоборот… Я сказал Грейс Корда о том, что прибыл в Нью-Йорк для того, чтобы встретить вас, и она изъявила желание как можно скорее с вами познакомиться.
Фрейд и Юнг удивленно переглянулись.
— Я сейчас объясню, — продолжал Холл. — Среди симптомов, годами сопровождающих болезнь Грейс, я отметил выпадение некоторых периодов жизни из ее памяти. Именно это случилось с ней прошлой ночью.
— Амнезия истерического происхождения, — предположил Фрейд.
— То есть она забыла о том, что видела в момент убийства? — спросил Юнг.
— Да, а убийцу, несомненно, видела только она одна. Полицейский, неспособный понять ее состояние, допросил ее и заявил, что если она не даст показания, то может стать подозреваемой. Я считаю это невыносимым и оскорбительным для памяти моего друга Августа.
— Вы хотите, чтобы я помог ей восстановить память?
— Я читал все, что вы написали о психоанализе, доктор Фрейд, и убежден, что ваш метод очень поможет Грейс. Поможет свершиться правосудию, а истинный виновник гнусного преступления будет осужден. Я уже говорил об этом с ее дядей…
— И что он думает об этом?
— Идея ему понравилась. Он готов на все, чтобы помочь своей племяннице.
Фрейд помолчал.
— Опишите мне симптомы болезни, которой страдает эта молодая женщина, — сказал он наконец.
— Они разнообразны, некоторые, кажется, появились после того, как мать Грейс умерла от пневмонии. Грейс тогда было пять лет. Сейчас она в основном жалуется на проблемы с памятью, которые мешают ей заучивать тексты пьес, и на боли в животе, приковывающие ее к постели. Она говорит также о постоянном раздражении в горле. Кроме того, иногда мышцы ее лица начинают конвульсивно сокращаться, и на лице появляется гримаса ужаса.