Манино счастье
Шрифт:
– А как твои дела с кавалерами? – кротко спросила Маня, изо всех сил желая сменить тему.
– А ну их всех! – грустно сказала Валечка. – Всем им одно надо. Причем от всех девушек сразу.
– Чего надо? – отозвалась Маня.
– А ты что, не знаешь? – со злостью в голосе спросила Валечка.
– Нет, у меня совсем не было такого опыта – чтобы от меня одного хотели, – ответила Маня.
– Ладно… Прости меня, что я лезу не в свое дело. Может быть, твой Амин и правда не такой, как все. Может быть, просто я пока не нашла своего верного…
Маня обняла Валечку, и они так посидели немного, как когда-то, когда они были девчонками
Валечка вдруг тихонько заплакала.
– Я так скучаю по маме! – тихо проговорила она. – Она так далеко и не хочет переезжать в Москву! Она, наоборот, мечтает, что после окончания я вернусь домой и буду работать там… А что мне там делать? Царапины йодом мазать? Мы с ней так редко видимся. Я всегда воспринимала ее заботу как что-то само собой разумеющееся, как то, что со мной рядом будет всегда. А теперь я борюсь с жизнью каждый день и каждый день должна делать вид, что все в порядке, что мне не нужен рядом кто-то близкий и родной… А парни… а от парней одни только проблемы. И им неинтересно, что у меня на сердце…
Маня слушала ее, обнимая и качая, как маленького ребенка, а сама вспоминала слова Амина о том, что настоящая любовь – это когда ты можешь обнять гневающегося на тебя… Когда ты можешь расслышать в его гневных обвинениях крик о помощи… И не боясь протянуть ему руку, чтобы вытащить его из омута его собственной ярости…
Она вспоминала его слова о том, что всем людям на планете нужно слушать свое сердце, и тогда везде наступит мир и покой. И еще она вспоминала, что что-то похожее она случайно прочитала в книге, оставшейся от ее прабабки (матери бабы Капы) – и о любви, и о гневе, и о разных других вещах, о которых в окружающем мире было не с кем поговорить. Разве что с Амином, да еще с Валечкой или Лизой.
В тот же день Амин ждал Маню у ворот Нескучного сада. Шел дождь, и они пошли в кино. До фильма был еще час, и они сели ждать начала в креслах в фойе. Он сразу увидел, что Маня не такая, как всегда.
– Маша, почему твои глаза сегодня такие печальные? – спросил Амин, взяв Маню за руку.
– Мы сегодня разговаривали с Валей, и мне совсем не понравился этот разговор. Она мне рассказала о хиджабах, о войне в Ливане, о том, что вы, арабские мужья, забираете у русских жен детей… И мне стало страшно.
Амин в ответ неожиданно улыбнулся.
– Ну, как минимум ты думаешь о нашей свадьбе! А это уже очень хорошо!
Маня насупилась оттого, что он так несерьезно отнесся к ее опасениям.
– Прости меня, – сказал кротко Амин. – Ты права, возможно, так и бывает. Но такое бывает в разных странах и с разными людьми. А если говорить серьезно, то моя семья совсем другая. Я уверен, что если скажу родителям, что полюбил русскую девушку и хочу на ней жениться, то они будут только рады за меня. Ну… мама сначала, конечно, поплачет, а потом будет рада!
– Почему ты в этом так уверен? – робея от появления этой новой волнующей темы, спросила Маня.
– Если честно, я ни в чем не уверен, но я одно знаю точно: я хочу, чтобы у меня был такой же брак, как у моих родителей.
– А какой брак у твоих родителей?
– Они вместе много лет, и им нравится разговаривать друг с другом. Они часто вместе смеются. И они… они смотрят до сих пор друг на друга как-то… особенно. Вот я тоже так хочу.
–
– У меня и моей женщины будет столько детей, сколько мы оба захотим! – спокойно ответил Амин. – И вообще: не слушай никого. Смотри своими глазами, а не чужими.
– А война? В твоей стране постоянно воюют! – воскликнула Маня отчаянно.
– Война не вечна, – ответил Амин, – скоро будет все хорошо. Да и жить я могу где захочу. Врачи везде нужны. И еще вот что я думаю… Все в этом мире делают из-за любви. Женятся из-за любви, детей рожают из-за любви, глупости делают из-за любви… даже воюют из-за любви…
– Как это – воевать из-за любви? – пожала плечами Маня.
– Я много думал об этом… Мне кажется, что воюют из любви к своим предкам. Люди думают так: мой отец воевал, мой дед воевал – и я люблю их, поэтому тоже буду, как они, – воевать с теми же людьми. Когда люди берут в руки оружие, они… как будто… хранят верность своему роду. Они из любви делают врагами тех, кого делали врагами их предки. Их нельзя за это осуждать.
– Но на войне гибнут люди, – тихо сказала Маня.
– И это трагедия, – ответил Амин. – Мне даже кажется, что вся жизнь человека – это война между темными и светлыми силами внутри его самого. Но я врач, я мечтаю лечить людей, и поэтому я много читаю о людях. И знаешь, что я однажды прочитал… О! Это так интересно! – с жаром заговорил Амин. – Ты знаешь, что желание воевать – это инстинкт! Человек, он не только человек, он ведь еще и немного животное! Понимаешь? И люди, как животные, делят территорию. И еще я прочитал самую странную вещь: люди враждуют между собой для того, чтобы сохранилась жизнь на земле! Только подумай: когда люди ссорятся, они хотят уехать и улететь друг от друга далеко-далеко! И они расселяются по земле, или по разным городам, или даже по разным квартирам. А это означает, что если какой-то части суши что-то будет угрожать и часть людей, живущих там, погибнет, то люди на другой части суши останутся в живых! И тогда человеческий род продолжит существование! Так что… человек – загадочное существо… Желает мира – и воюет. Желает добра своим близким и… приносит им горе. Несчастное и загадочное существо – человек. Так что нужно к каждому относиться с сочувствием…
Маня осторожно взглянула на Амина: в полутьме фойе его глаза блестели, и он был таким воодушевленным и прекрасным, и таким молодым, но таким мудрым, что… что…
Она почувствовала, что ее губы пересохли, и…
Амин внимательно посмотрел Мане в глаза и… в ту же секунду приблизил свое лицо к ее лицу и осторожно коснулся горячими губами ее нежного приоткрытого рта.
Она мгновенно ему ответила на поцелуй, повернулась всем телом ему навстречу, он обнял ее, прижал к себе и целовал так жарко, что им обоим показалось, что они охвачены пламенем. И в сердце она тоже чувствовала нежное тепло, ласковыми волнами расходящееся по телу.
Некоторое время спустя они оглядели фойе и поняли, что фильм давным-давно уже начался, а они этого так и не заметили. А еще они поняли, что фильм им сегодня совсем и не был нужен: та жизнь, которая вдруг в одну секунду расстелила перед ними свою волшебную скатерть-самобранку, была гораздо прекрасней и интересней чужого, вымышленного кем-то мира на киноэкране.
Вечером того дня Маня пришла домой поздно. Мать не спала: она, как обычно, читала какую-то книгу, сидя в своем кресле.