Манипуляция сознанием
Шрифт:
Молока и молочных пpодуктов в СССР в сpеднем потpебляли 341 кг в год на человека (в США — 260), но пpи опpосах 44% жителей СССР ответили, что потpебляют молока недостаточно. И самый кpасноpечивый случай — сахаp. Его потpебление составляло в СССР 47,2 кг в год на человека — свыше оптимальных медицинских ноpм (в США — 28 кг), но 52% опpошенных считали, что едят слишком мало сахаpа (а в Гpузии недовольных было даже 67%). «Общественное мнение» никак не отpажало pеальности, а было создано идеологами через манипуляцию сознанием.
Тема голода активно использовалась политиками и перед выборами 1995 г. Тогда
Итак, от проблемы пищи и голода нам никуда не уйти. Манипуляция здесь облегчена тем, что образ голода вызывает страх. Но страх — всегда плохой советчик. Если же взглянуть на дело трезво, то окажется, что голод как социальное явление возникает лишь в классовом обществе.
Существуют два типа обществ. Один тип строится в соответствии с метафорой семьи. Другое общество («западное») строится по метафоре рынка, на котором все свободны и живут эквивалентным обменом. Это само по себе ни хорошо, ни плохо, не будем давать оценок и спорить об идеалах и вкусах. Сегодня сильная и энергичная часть наших сограждан стремится превратить общество-семью в общество-рынок. Какой стороной при этом обернется к нам Царь-голод?
Передо мной случайно сошлись на столе две книги. В одной сценарий фильма С.Говорухина «Россия, которую мы потеряли», в другой статья Льва Толстого «О голоде».
Сценарий С.Говорухина, вроде бы направленный на добивание СССР, на деле «работает» именно против России как цивилизации с сильными общинными чертами. Смотрите, какую Россию мы потеряли: «икра — 3 руб. 40 коп. фунт, водка — 13 руб. ведро. Слесарь получал 74 руб. в месяц, профессиональный рабочий — 344 руб.». Мол, даже слесарь (это что-то вроде рабочего-любителя, непрофессионала?) мог в месяц пять ведер водки выпить и кило икры съесть. Для тонкого интеллигента — вещи деликатнее. Вот витрина Елисеевского магазина: «Жирные остендские устрицы, фигурно разложенные на слое снега, огромные красные омары и лангусты».
Какой же вывод делает сценарист из списка цен и доходов? Что Россия в целом была благополучным обществом, а втянувшиеся в революцию рабочие, которые на свою зарплату могли зажраться (мясо — 15 коп. фунт), просто взбесились с жиру.
Взвесим реальность более верными гирями. Мясо было по 15 коп., но 40% призывников впервые пробовали мясо в армии — почему бы это? Хлеб — по 3 коп. фунт. Почему же, как писал Л.Толстой, в России именно в те времена голод наступает не когда хлеб не уродился, а когда не уродилась лебеда? Вот, объехал Толстой четыре черноземных уезда Тульской губернии, обошел почти все дворы:
«Употребляемый почти всеми хлеб с лебедой, — с 1/3 и у некоторых с 1/2 лебеды, — хлеб черный, чернильной черноты, тяжелый и горький; хлеб этот едят все, — и дети, и беременные, и кормящие женщины, и больные… Чем дальше в глубь Богородицкого уезда и ближе к Ефремовскому, тем положение
Каков же главный вывод Толстого? В том, что причина — неправильное устройство жизни. «Всегда и в урожайные годы бабы ходили и ходят по лесам украдкой, под угрозами побоев или острога, таскать топливо, чтобы согреть своих холодных детей, и собирали и собирают от бедняков кусочки, чтобы прокормить своих заброшенных, умирающих без пищи детей. Всегда это было! И причиной этого не один нынешний неурожайный год, только нынешний год все это ярче выступает перед нами, как старая картина, покрытая лаком. Мы среди этого живем!».
Вот именно отсюда жирные остендские устрицы, и в этом — червоточина той больной России, о которой мечтает С.Говорухин. И Толстой, как зеркало русской революции, так прямо и сказал: «Народ голоден оттого, что мы слишком сыты». К этому привел Россию первый большой глоток западного капитализма. То же самое мы видим и в других цивилизациях. Индия до англичан не ведала голода. Ацтеки в XV веке питались лучше, чем средний мексиканец сегодня. Хозяйство, которое ведется для потребления, а не для извлечения дохода, в принципе голода не допускает.
Толстой же и объясняет, почему русским нельзя жить, высасывая соки из большинства народа: «Нам, русским, это должно быть особенно понятно. Могут не видеть этого промышленные, торговые народы, кормящиеся колониями, как англичане. Благосостояние богатых классов таких народов не находится в прямой зависимости от положения их рабочих. Но наша связь с народом так непосредственна, так очевидно то, что наше богатство обусловливается его бедностью, или его бедность нашим богатством, что нам нельзя не видеть, отчего он беден и голоден».
Можем сделать первый вывод. В обществах, основанных по принципу семьи, каждый имеет право на пищу. Само собой, эта семья может быть и тиранической, и тоталитарной, живущей по принципу «один за всех, все за одного» (это и есть чистая формула тоталитаризма). Мы сейчас говорим только о голоде.
В самом чистом виде это отражено в первобытных обществах. В 1966 г. в США вышел большой труд антрополога Сервиса «Охотники» — об изучении оставшихся на Земле «примитивных», живущих общинами племен и народов. Особое место в нем занимает тема пищи и голода. Как-то ученый получил от эскимоса кусок мяса и поблагодарил его. Охотник огорчился, а старик-эскимос объяснил: «Нельзя благодарить за мясо. Каждый имеет право получить кусок». Сервис пишет, что в общинах нельзя и даже неприлично благодарить за пищу — этим ты как бы допускаешь саму возможность не поделиться куском, что нелепо и противно. Этнографы подчеркивают, что в общине право на пищу — это абсолютное (естественное) право. Поэтому голод в ней возможен лишь как следствие природной или политической катастрофы — засуха, война, «великие переломы».