Мания Беса
Шрифт:
Я слышала его шумное дыхание, будто он волновался больше меня. Но я уже поняла, что он не просто так завёл этот разговор. Неужели…?
—Ты нашёл моего отца? – тихим голосом спросила я, окончательно переходя на шепот на слове «отец».
— Черт! – наверное, впервые я наблюдала за тем, как у Алекса на щеках вспыхнули красные пятна. — Если ты хочешь, я его выставлю вон!
– он даже сделал шаг вперёд и еще сильнее сдвинул брови.
— Нет! – я остановила его, опустив ладонь на плечо.
– Не надо гнать его прочь, - я рефлекторно откинула прядь со лба и провела влажными ладонями по юбке.
Застонав мысленно, хлопнула себя по лбу. Надо же было именно
«Отец», - повторила я про себя, это почти незнакомое для себя слово.
— Все! Я ему скажу, что ты не готова! – прикусил Алекс губу, видя мою растерянность и беспокойство.
– В конце концов, ждал он девятнадцать лет, ещё подождёт!
Я нетерпеливо махнула рукой, прекращая экспрессивную речь Алекса. Для себя я уже все решила! Чтобы там не произошло в прошлом между матерью и отцом, я его выслушаю! И, может, даже попытаюсь понять и простить. Дрожащими руками поправив платок на голове, я направилась к дому - к отцу, который девятнадцать лет назад бросил мою маму, беременную мной! Что могло его подтолкнуть к этому? Разве бывают какие-то причины для такой подлости? Облизнув внезапно ставшие сухими губы, я обратилась к мужу:
— Сильно все плохо?
– имея в виду свой наряд и вид после работы в цветнике.
—Ты всегда прекрасна, Катриэль! – сообщил Алекс после минутной заминки, не сразу сообразив, что я имела в виду.
– Даже не сомневайся в этом, – добавил Алекс и протянул мне руку.
Крепко сжав его ладонь, я почувствовала, как постепенно в меня вселяется уверенность. Глубоко вздохнула и решительно встретилась взглядом с голубыми глазами Алекса.
—Я готова! – твёрдо сказала я.
Но, одно дело сказать, а другое … совсем другое то, что ты чувствуешь внутри! Разве можно быть готовой к тому, что в твою жизнь врывается отец, которого ты никогда не видела? Причём, в жизнь, которая только стала налаживаться. В тот самый момент, когда отступили кошмары прошлого, один из них переступает порог твоего дома – как быть готовой к такому? Человек без имени, для которого я чужая, как и он для меня. Не стоит возлагать каких-то радужных надежд на эту встречу.
Переступая порог дома, чтобы пройти в гостиную, я твёрдо для себя решила, чтобы не случилось, я не буду расстраиваться. Пусть этот человек скажет все, что он хочет и уходит! Я выслушаю его, как положено доброму человеку, как учила меня моя бедная мама. Все мои мысли, что бурей кружили в голове, резко замерли, будто встретив на своём пути невидимую преграду, как только я пересеклась глазами с кареглазым рыжеволосым мужчиной. Невысокий, слегка полноватый, с простым добродушным лицом – ничего особенного, но все его существо излучало такую доброту, что мое сердце дрогнуло против моей воли. Россыпь веснушек, огненные сполохи зачесанных назад волос – вот от кого у меня эта схожесть с солнышком. На нем был дорогой темно-синий костюм, хорошо сидящий, явно сшитый на заказ и белая рубашка без единой складочки. Образ завершал тонкий темно-зелёный галстук.
Мужчина вздрогнул и отставил кофейную чашку на столик, стоило мне появиться. Его румяное лицо изменилось за считанные секунды, морщинки у губ и бровей разгладились, глаза радостно вспыхнули, впитывая в себя мой образ.
— Дочь… Катриэль… Да ты вылитая Илинка! – мужчина порывисто бросился в мою сторону, раскрывая объятия.
Я почувствовала, как возле меня напрягся Алекс, мягко убрала свои пальцы из его захвата и сделала шаг навстречу… отцу.
— Да что ж это?! Сколько я пропустил! – воскликнул мужчина, оглядывая меня
Я внимательно слушала его, не перебивая и ничего не спрашивая. Пусть выскажется, а там я решу, что делать с новой информацией.
— Какая ты взрослая! – он гордостью оглядел меня, с удовольствием рассматривая мои волосы, что были видны из-под платка. Задержав взгляд на выбившемся из под него локоне, таком же рыжем, как и его волосы, воскликнул с каким-то отчаянием: - Эх… Иди ко мне, малютка!
Всхлипнув, я позволила сжать себя в крепких объятиях. Таких крепких, что каждая косточка затрещала. Разве можно противостоять такой искренности?! Все мои прошлые мысли и страхи до встречи с отцом будто растаяли и исчезли вытесненные этими эмоциональными объятиями.
— Я должен многое тебе рассказать! Ты не представляешь, как я рад, что ты у меня есть! Даже всамых смелых мечтах я не мог представить, что у меня есть дочка, – он прикоснулся к моим щекам ладонями. – Да еще такая красавица, как и ее мать!
Краем глаза я видела, как Долорес утирает слёзы шёлковым платочком, качая головой. Ее явно растрогала моя встреча с отцом. Моя милая, добрая Долорес с золотым сердцем!
— Ты даже платок повязываешь, как Илинка!
– пробормотал мужчина.
Глядя в его лучистые карие глаза, я даже не заметила, как мы с отцом остались один на один в гостиной.
Глава 25
Через пару минут, когда мы остались одни, устроившись на низком французском диванчике, обитом темно-синим бархатом, с маленькими бархатными круглыми подушками, я приготовилась к долгому рассказу отца. Мужчина, усевшись рядом и откинувшись на спинку, устремил вперёд затуманившийся взгляд добрых, карих глаз, окунаясь в воспоминания далекой юности.
Он поведал о том, как его отец, Дункан Донован, мелкий предприниматель, с утра до ночи пропадал на работе, уделяя единственному и любимому сыну Питеру всего лишь жалкие крохи своего времени и внимания. Мальчик рос беспечным и свободным, как ветер. Босоногий и чумазый, но по своему счастливый. Постепенно дела у отца пошли в гору, он стал больше уделять внимания своей семье, а затем у него появились новые партнеры по бизнесу с большим достатком и возможностью слияния капиталов. Тогда Дункан и начал меняться.
Все началось с того, что в их доме появилась прислуга и даже наемная кухарка. Отец рассказывал, что как сейчас помнит растерянность матери, когда она, скромно сжимая свои загрубевшие от постоянного мытья посуды руки, смотрела, как совершено чужая женщина надевает на кухне передник и начинает хозяйничать натерритории, что мать считала только своей. Но что уж там кривить душой? Марии очень даже это пришлось по вкусу, ничуть не меньше чем все те все блюда, что готовила повариха для своих хозяев.
Питер же был далеко не в восторге от того, как поменялась его жизнь. Ведь теперь нельзя было бегать босиком по полям и, прикусывая ярко-зелёные травинки,наслаждаться вкусом утреней росы. Вместо этого он должен был листать скучные учебники по этике и изучать языки, которые никогда ему не пригодятся – вот в этом Питер был уверен. Не смотря на это, у мальчика обнаружилась склонность к изучению иностранных наречий. Таким образом, к двадцати двум годам он уже знал в идеале четыре языка, одним, из которых оказался румынский.