Мания
Шрифт:
Вся обратная дорога прошла в ругани. Евгений и Марина высказывали друг другу все свои обиды, бросали колкие комментарии в адрес Александра, однако парень словно их не слышал. Сейчас его волновала куда более важная вещь, которую он то и дело поглаживал пальцами в кармане. В голове все еще не укладывалось, как он смог это сделать: вроде бы двигался абсолютно так же, но в результате получилось гораздо быстрее. Всего секунда, и сыворотка, которую Сергей спрятал в свой карман, оказалась у него.
Когда Саша наконец добрался до дома, было около десяти вечера. Выйдя из машины, он первым делом поймал
— Понимаю, когда у подъезда часами ждут любимую девушку, но я-то ради чего себе задницу морожу?
Александр обернулся, уже прекрасно зная, кто к нему заявился. Оставалось только узнать, какого черта ему опять надо.
— Не прибедняйся. Ты не чувствуешь холода, — отозвался Александр, в очередной раз мысленно ужасаясь наряду Оранжевого. В этот раз парень приперся в серебряном пуховике, фиолетовой шапке, голубых штанах в клетку и кислотно-розовых ботинках. На шее у него красовался моток ярко-салатового шарфа.
— И впрямь! Какая экономия на теплых вещах! — пропел собеседник, довольно ухмыльнувшись. — Но я, правда, тебя заждался. Даже с вашим бомжом познакомился. Он очень хотел проконсультировать меня в вопросах моды. Приятный человек, и, если бы не вонь, я бы пообщался с ним дольше. Восхищаюсь людьми, которые с первой секунды умеют определять сексуальную ориентацию. Пидор позорный, и все тут!
— Какого черта тебе надо? — в этот раз тон Александра не был агрессивным, скорее настороженным.
— Может, хоть в гости пригласишь? Или ты хочешь, чтобы все прохожие слышали, сосешь ты или нет?
Бровь Александра нервно дернулась, после чего он набрал кодовый замок и с деланным гостеприимством распахнул перед Оранжевым дверь. Подъезд встретил парней тусклым светом, грязными ступенями и огромным матерным словом на стене. Молча поднявшись на третий этаж, Саша приблизился к двери своей квартиры и повернул ключ.
— Твоя собственная? — поинтересовался Оранжевый, с интересом оглядываясь по сторонам.
— Снимаю, — последовал краткий ответ.
— А линолеум почему меняешь?
— Ты пришел сюда, чтобы расспрашивать о моей квартире?
— Да ладно тебе. Не в лоб же спрашивать: на чьей ты стороне?
— Можно и в лоб: на своей собственной!
— Э, нет, — Оранжевый отрицательно помотал головой, после чего снял ботинки и направился на кухню. — Я рисковал жизнью, приперевшись сюда, а ты до сих пор не определился. Нет никакой своей стороны. Либо мы, либо падальщики. Или вы скооперировались с той девкой и решили создать клан химиков-задротов, ищущих лекарство.
— Называй это как хочешь. Я не собираюсь связываться ни с тобой, ни с Владом.
— О-о-о, так вы уже успели познакомиться. Ну и как там… Влад?
— Так же, как и ты: чокнутый, — огрызнулся Александр, снимая куртку. — Не знаю, почему вы не подружились.
— Трудно подружиться с тем, кто мечтает тебя сожрать, как считаешь? Можно я возьму кружку с Дарт Вейдером? Он мой кумир!
Саша молча проследил за тем, как Оранжевый хозяйничает у него на кухне.
—
— Странно! Ты сейчас должен хотеть жрать все, что не приколочено… Но вернемся к Владу. Он что-то говорил обо мне?
— Да. Сказал, что ты родом из села под Новосибирском, на тебе тестировали экспериментальную сыворотку, после чего ты мутировал и убил своих родителей. А потом обратил ту… рыжую девицу.
Оранжевый на миг замер, извлекая чайный пакетик из обертки, а затем обернулся на Александра и прохладным тоном поинтересовался:
— А он не соизволил рассказать тебе, что я убил своих родителей именно благодаря ему? Не упомянул, для кого на мне тестировали эту самую сыворотку?
— Для него? — недоверчиво спросил Саша.
— Влад Пащенко — золотой ребенок, ради которого быдло вроде меня пригнали в Москву со сладким обещанием излечить. Он выглядит старше, но на деле ему, как и мне, всего двадцать четыре. Просто я ем свежее, а он — тухлятину. Видишь, как важно правильно питаться!
— Постой, так значит, мало того, что ты обратился из-за него, так теперь он тебя еще и преследует, чтобы убить?
— Вот такой у меня «братик», — Оранжевый криво усмехнулся. — Придумал себе миссию, чтобы не задумываться над тем, что такой же убийца, разве что в белом пальто. Пока что ты единственный, кто еще не замарался. Но тебе недолго осталось.
— Теперь мне понятно, почему ты его ненавидишь…
— Я его не ненавижу! — неожиданно резко прервал его Оранжевый. — Его отца — да, но не его… Когда мы познакомились, мы были в одинаковом состоянии. И, знаешь, меня поразило, что в нем не было ни капли гонора. И он не знал, что со мной собираются сделать. Ему наврали так же как и мне. Однажды он спросил меня: «Скажи, Сашка, а что бы ты такого хотел сделать, но не мог из-за нехватки денег? Все равно же нам мало осталось. Так давай каждый день что-то делать, что мы почему-то откладывали. Пока есть силы. Столько людей живет, откладывая свои мечты на потом, словно не живут, а пишут черновик. И как будто у них будет еще одна жизнь, чтобы все сделать так, как они хотят». В тот момент он поразил меня. Вот ты ответь мне, сколько раз откладывал то, что мечтал сделать? Например, боялся пригласить понравившуюся девчонку? Не решался махнуть в Диснейленд? Не смел купить чертовски крутые кроссовки? Все думал, что будет завтрашний день, и когда-нибудь, когда ты станешь умным, красивым и богатым, тогда ты и исполнишь все свои мечты. А пока будешь влачить существование, откладывая все свои деньги и мечты в какую-нибудь сраную копилку. Как будто нужны тебе будут эти крутые кроссовки или Диснейленд в семьдесят?
— Жизнь слишком нестабильна, чтобы жить одним днем…
— А когда она была стабильной? При Иване Грозном? При Петре Первом? При Сталине? У большинства людей на планете жизнь нестабильна. Стабильность только в могиле, да и то вороны могут памятник обосрать. Поэтому вместо того, чтобы сейчас страдать над своей участью, прими ее и начни наконец жить. Люди убивают тысячи животных, чтобы есть, хотя могут питаться фруктами и овощами. Потому что они на вершине пищевой цепи. Точнее были, до нас! Понимаешь, о чем я!