Мансарда на углу Бейкер-стрит
Шрифт:
— Что ж, поговорка справедлива, — заметила Сьюзен. — И кто из вас этот младенец?
— Все трое. — Мистер Флетчер указал на нас размашистым жестом. — Каждый из них изрек свою часть истины — и каждая из этих трех частей оказалась очень к месту!
— Тем лучше, — сказала Сьюзен. — А я, признаться, надеялась втайне, что застану вас здесь, когда стала звонить Алисе и никто не брал трубку. Потому что вы с Алисой тоже приглашены на обед в ресторан при исследовательском центре!
— Принимаю приглашение с превеликим удовольствием! — отозвался мистер Флетчер. — Позвольте предложить вам руку!
И мы отправились обедать.
Осталось досказать совсем немного. Пока я
Во-первых, Ванькины догадки подтвердились полностью. Российские службы тщательно обыскали «Иван Сусанин» — который, когда пришло срочное сообщение мистера Флетчера, уже готовился причалить в Санкт-Петербурге — проверили подноготную всех членов команды и в итоге нашли бриллианты и финансовые документы и арестовали второго помощника капитана, который и оказался пособником контрабандистов, участником их банды.
Шофера «дядю Витю» Данилова ищут, но еще не нашли. Сложно сказать, найдут или нет.
За эти дни мы и в Озерный Край съездили, и в Оксфорд. Мы с Ванькой немного разделились. Он так «законтачил» с Алисой, что иногда отправляется куда-нибудь вместе с ней, а я гуляю самостоятельно, если их затеи мне не очень интересны. Алиса оказалась яростной футбольной болельщицей — и позвала Ваньку на принципиальный футбольный матч между сборной ее школы и сборной другой школы. Они там так наорались и «наболелись», поддерживая «своих», что у обоих глотки сели, и они потом некоторое время только сипеть могли.
Мне все интересно, что будет, если они упрутся на чем-нибудь и не захотят уступать друг другу. Это ж такой взрыв может рвануть — всех окружающих сметет! Впрочем, мне кажется, у них характеры настолько похожие, что любая ссора только крепче привяжет их друг к другу.
Не знаю, как сложится у мистера Флетчера и Сьюзен и сбудется ли пожелание Алисы, но вот сегодня букет, чтобы преподнести Арнольду Запашному, они выбирали вместе. И очень на то смахивает, что дело докатится до свадьбы, по тому, как они себя ведут.
Но это я забегаю вперед. Все, что было — и поездку в Озерный Край, и остальное — я опишу тебе подробно в следующих письмах. Я, кстати, и несколько пленок уже отщелкал, чтобы можно было побольше фотографий тебе показать. А сейчас меня зовут — пора в цирк. По пути опущу это письмо, а вечерком — или если мы сегодня совсем вымотаемся, завтра утром — сяду за следующее.
С огромным приветом твой Борис Болдин
Крауфорд-стрит, 18, Лондон, Вест 1.
ЭПИЛОГ
ОТРЫВОК ИЗ РОМАНА «ШЕРСТИНКА ДЬЯВОЛА. НЕИЗВЕСТНАЯ РУКОПИСЬ ДОКТОРА ВАТСОНА, ОБНАРУЖЕННАЯ И ОПУБЛИКОВАННАЯ МИСТЕРОМ ДЖОРДЖЕМ ХЭВИСТОКОМ»
(Перевел отрывок Борис Болдин)
— Что это такое, Холмс? — спросил я, разглядывая книжицу, лежавшую на углу нашего обеденного стола. — Неужели вы под старость лет увлеклись поэзией?
На книжице значилось: «Томас Стернз Элиот. Пруфрок и другие наблюдения». Пролистав книжицу, я обнаружил, что она сплошь состоит из стихотворений на английском и французском языках. Это была поэзия того типа — «новая», или «экспериментальная», которую я не очень понимал и воспринимал. И тем более удивительно было обнаружить такие стихи у моего друга, да еще с теплой надписью автора: «Шерлоку Холмсу на добрую память. Большой Том».
Холмс не сразу ответил мне.
К тому же эта война велась такими методами, которые раньше не могли бы привидеться человечеству и в кошмарном сне. Авиация, сбрасывающая бомбы, отравляющие газы, подводные лодки, несущие незримую и беспощадную смерть огромным кораблям… Я вполне понимал Холмса, который, на время вернувшись в Лондон, подолгу просиживал перед жарким, ярко пылающим камином: камин и пространство вокруг него были тем островком тепла и уюта, который возвращал нас мыслями к прежним временам и заставлял верить, что жизнь наладится, что все будет хорошо.
— А?.. — откликнулся наконец Холмс. — Эта книжица?.. Не обращайте внимания, дорогой Ватсон, не обращайте внимания. Эту книжицу преподнес мне очень толковый молодой человек. Да, очень, очень толковый.
— Толковый?.. — усомнился я. — Позвольте, Холмс, но… — и я процитировал: — «Полночь трясет мою память, как сумасшедший — мертвую герань…» Вы хотите сказать, что это — толково?
— По-моему, совсем ничего, — отозвался Мой друг, беря кочергу, чтобы пошевелить дрова в камине. — Если к этому подобрать красивую музыку, то получится очень неплохая ария… Я бы сделал эту арию от лица кошки — такой вот несчастной, всеми заброшенной кошки под дождем… Это бы прозвучало… Можете мне поверить — я ведь хорошо знаю оперу и ее законы. И вообще, если сделать легкую, но при этом не без драматизма, сказочную оперу, в которой всеми персонажами были бы кошки… А? По-моему, неплохая идея. Неожиданно и свежо. Я ему так и сказал…
— Да, если переложить эти стихи в виде кошачьих воплей — было бы вполне… — Я не знал, шутит мой друг или говорит всерьез, но не мог удержаться от насмешки.
— Не обижайте кошек, — задумчиво проговорил Холмс. — Они — хорошие существа. Кстати, этот мистер Элиот — любитель кошек. Благодаря его кошке мы и познакомились. Она стала приходить ко мне и с огромным удовольствием слушать мою игру на скрипке… Знаю, знаю, вы собираетесь возразить, что я давно не играю на скрипке, так я вам отвечу, что играю — в ваше отсутствие. Мне известно, что моя игра несколько вас… гм… нервирует. Но у кошки оказалось больше музыкального слуха, чем у вас. Я стал вознаграждать благодарную слушательницу, а потом познакомился и с ее хозяином.
— Так только ради этой «музыкальной» кошки…
— Не только, дорогой Ватсон, не только. И не закавычивайте интонацией слово «музыкальный». Я признателен ей за то, что она ценит мои скромные способности. И я вам уже сказал, что мистер Элиот — очень толковый молодой человек. Он — крупный банковский работник, у него четкий и ясный логический ум, он умеет за цифрами видеть целое. Если он решит бросить банковское дело ради поэзии, то и в поэзии далеко пойдет, с его разумностью и чувством цели. Уверяю вас, тогда он быстро отбросит все свои новомодные выверты и сделает нечто действительно достойное музыкального театра — я имею в виду того великого музыкального театра, в лучших его проявлениях, который мы с вами еще помним… Но неважно. Дело сейчас не в этом. Дело в том, — Холмс встал и стал искать свою трубку, — что только что мистер Элиот был у меня. И обратился он ко мне именно как банковский работник. Причем имея полномочия обратиться ко мне от совета директоров своего банка — банка Ллойда.