Манул
Шрифт:
— С его указами не спорят! Бери! — в голосе жреца послышались явно угрожающие нотки. Он решительно шагнул к замешкавшейся селянке, буквально всучив ей в руки сверток. — И помни: мир строиться на вечном противостоянии. Это и есть суть гармонии!
— Постойте, я не… — девушка удивленно обернулась. Пока она разглядывала сверток, жрец успел исчезнуть, оставив ее в гордом одиночестве наедине с грозной фигурой Чернобога и алтаря. — И что это еще за он… — прошептала сбитая с толку девушка, растерянно сжимая в руках продолговатый сверточек. Прощупав, его девушка пришла к выводу, что содержимое точно не камень
Молиться резко расхотелось, Солоха поспешила покинуть стены ставшего разом негостеприимным храма.
Комментарий к Глава 16 Манул в Краснокаменске
Зелёные святки[1] — славянский народный праздничный комплекс весенне-летнего календарного периода.
Хопеш, кхопеш, кхепеш (слово обозначало переднюю ногу животного) — разновидность холодного оружия, применявшаяся в Древнем Египте. Хопеш имел внешнее сходство с ятаганом.
========== Глава 17 Манул и Белобог ==========
И хотя Солоха внутренне очень боялась, что за время, проведенное в храме, она успеет разминуться с Маем, на входе ее ждал небольшой сюрприз. Уходить манул отчего-то не захотел, за что и был привлечен деятельной толпой ряженых, успевших заключить оборотня в плотное кольцо.
Увидев это, Солоха похолодела, кинувшись на помощь. В ее голове уже проносились картины ужасающих мучений рассекреченной личины Мая.
— Ну, чего ты, Май? Нам Добрик все уши прожужжал рассказами о тебе! Неужели испугался? — заливисто кричал вышедший к манулу из толпы молодой парень. Солоха тут же остановилась, чуть было не впечатавшись в спину какому-то ряженому берендеем громиле. Затормозить она успела весьма вовремя, лишь легонько толкнув мужчину.
— Испугался? Кого? Тебя что ли? — от презрительной усмешки и вальяжной речи говоривший побледнел, закусив губу. Солоха же непонимающе огляделась. Меньше всего это сборище походило на разъяренную толпу, уличившую Мая в принадлежности к оборотням.
— А что тут собственно происходит? — не сдержавшись, спросила она у того самого ряженого берендеем.
— А то не понятно! — ворчливо буркнул он, не соизволив даже обернуться. — Чернобога выбираем! Самое время символического боя между братьями.
Девушка облегченно выдохнула. Тогда становилось ясным, почему Май так спокоен, а его собеседник буквально кипит от переполняющего его негодования. Уж кто-кто, а Солоха точно знала, что оборотень терпеть не любит все эти людские забавы. Правда почему, она не знала. И спросить откровенно побаивалась.
Заинтересованная селянка и не заметила, как начала машинально проталкиваться вперед. Худенькая и малогабаритная, она с легкостью подныривала и протискивалась мимо более плотных мужчин и женщин. Тогда-то она в очередной раз оценила свое худосочное тело.
— Тогда чего же ты отказываешься? — не стал сдаваться говоривший с Маем. — Давай, покажи нам всем свое мастерство! Или боишься, что проиграешь, как и Чернобог, приняв его роль? Так можешь не боятся, крыльев-то все равно нет!
Публика сочла реплики говорящего достаточно смешными, чтобы разразиться громогласным хохотом. Солоха же оглянулась на Мая. Ни один нерв не дернулся на его лице, только глаза посветлели, отливая характерным золотым оттенком.
— Думаю, в этот раз крылья оторвут кому-то другому… — удлинившихся клыков манула никто как обычно не заметил, кроме наблюдательной Солохи. — Так и быть, только чтобы ты не скакал возле меня.
Добродушно настроенная толпа бурно отреагировала и на ответ Мая, заставив его соперника покраснеть.
— Чернобог найден! — закричал кто-то из стоящих ближе к манулу ряженых чертями парней. Они весело загоготали, размахивая березовыми ветками. На Мая поспешили надеть ритуальное одеяние Чернобога — черные роскошные шаровары, вышитые золотой тесьмой и просторную черную рубаху.
— Э, парниш, а что это у тебя на спине? — спросил один из переодевавших оборотня. Солоха моментально навострила уши, поспешив протиснуться к манулу. Увиденное ее не обрадовало. Вся спина оборотня была исполосована уже порядком затянувшимися шрамами. Вид действительно был устрашающим, моментально напомнив Солохе о случае с Болотником. Это были те самые раны, которые нечисть успела оставить напоследок. И если ранее девушка наивно полагала, что раны успели затянуться, теперь была попросту сбита с толку. Как так получилось, что она этого не доглядела? Почему ни разу не потрудилась хотя бы поинтересоваться у манула о его здоровье?
— Ничего, — рыкнул Май, натянув ритуальное одеяние, моментально скрывшее шрамы от глаз заинтересованной публики.
— Май, стой! — Солохе таки удалось протиснуться в первые ряды. Подскочив к манулу она уверенно заявила: — Тебе нельзя с такими ранами выступать!
— Что мне еще нельзя делать? — очень тихо и вкрадчиво поинтересовался манул, буквально прожигая свою спутницу взглядом янтарных глаз. И по этому тону Солоха сразу поняла, что говорить с оборотнем сейчас не следует — не послушает. Это, конечно, злило.
— Делай что хочешь, — в ответ кинула селянка, поспешив скрыться в толпе. И вроде бы уже не впервой упрямый оборотень игнорирует ее просьбы, но почему-то именно сегодня этот его тон разбудил в Солохе чувство протеста. Она ведь как лучше хотела! Почему же он так резок с ней в такие моменты? Неужели, не доверяет? Злость моментально уступила место разочарованию. Девушка тихонько всхлипнула, со злостью стерев выступившие на глазах слезы.
Пока девушка боролась с порывами своей впечатлительной души, Манула продолжили облачать, водрузив на голову оборотня угрожающий шлем с рогами и символический, сплетенный из ивовых прутиков хлыст, который тот немедля закрепил на боку. Довершала образ странная черная, кожаная обтягивающая накидка, с характерными прорезями для отрубленных крыльев.
Высокий и необычно худой, с серой густой гривой волос оборотень очень гармонично влился в образ Чернобога. Правда, традиционного хопеша ему не дали, заявив, что где-то его в пылу праздника посеяли. Манул лишь пожал плечами, подобрав сброшенные вместе со своей одеждой ножны с граблями, чем вызвал очередную бурю хохота у толпы. Конечно же, ее мнения оборотень явно не учитывал. А потому смешки быстро прекратились, не встретив отпора. Не унывал только тот самый парнишка, который вызвался быть Белобогом.