Манул
Шрифт:
Экономке оставалось только промычать что-то уважительно-ласкательное вслед убегающему франту. Только стоило двери закрыться за его спиной, как к экономке подскочил не менее удивленный лакей.
— Что это на молодого барина напало? — старательно моргая, спросил он, почесывая лысую макушку.
— А кто ж их, баринов поймет, — дипломатично пожав плечами, ответила Клава. — Иди, Митрофанушка, мне работать надобно…
Старуха экономка не отличалась сильной образованностью, по старой памяти именуя любого аристократа барином. Однако сам Адриан де Клясси никогда боярином не был, унаследовав от своего приемного отца титул графа, а так же первого наследника
С детства привыкший к роскоши и расточительству, молодой человек присоединил к своим почетным титулам еще и роль первого дамского угодника всего Белграда. Сочетание денег и смазливой мордашки действовали на дам подобно красной тряпке для быка, делая их легко доступной добычей молодого графа. Конечно, способность управлять женскими сердцами была не единственной в его длинном списке достоинств (но почему-то припоминали его имя только когда описывали именно подвиги на любовном поприще). Де Клясси так же считали лучшим молодым фехтовальщиком, и одним из известнейших охотников на нечисть, конечно, после своего отца.
Уже к своим двадцати годам он мог похвастаться целой коллекцией чучел оборотней, среди которых можно было увидеть и берендея и даже редкого в Антском Царствии кицуне*. Для их хранения молодой граф не поскупился, выделив целый зал на втором этаже своего особняка.
Адриану повезло. Обладая громадным состоянием, он был практически лишен родительского контроля, который успешно заменили няньки и гувернеры. Приемный отец приезжал навещать сына редко, а по достижению совершеннолетия и вовсе перестал вспоминать отрока, доверив верному преемнику управление части их капитала. Стоило отдать Адриану должное: транжирить деньги он не спешил, за пару лет, только приумножив семейную казну. Хотя, от юношеской привычки вставать поздно молодой граф так и не избавился.
Сейчас же, де Клясси и сам был удивлен собственному поведению. Началось все еще с раннего утра, когда молодой человек понял, что его отчаянно тянет сходить на набережную. Тогда он не придал этому значения, покрутившись еще пару часов под одеялом. И лишь осознав, что сон идти не желает, смирился, встал и решил направиться на утреннюю прогулку.
О своем решении молодой граф не пожалел. Раннее солнце кокетливо подмигивало ему с небосвода, по полупустым улочкам Древнего Квартала, выложенным из белого мрамора, идти было легко и свободно. Адриану даже казалось, что он не идет — танцует в облаках, позволив себе непростительное для графского положения фривольное поведение, по-мальчишески пустившись бегом вниз, к набережной. Впрочем, за свою репутацию де Кресси мог не волноваться. Высшее общество не имело привычки вставать так рано, чтобы выйти на прогулку. Обычно, на улице они появлялись только к обеду, или же поздно вечером. А немногочисленные прохожие вряд ли бы узнали в небритом лице молодого мужчины высокородного франта.
Набережная Древнего Квартала пустовала, что было, в принципе, не удивительно. Простолюдины без особого повода не заходили в квартал аристократии, предпочитая стирать белье и купаться у себя, в квартале бедняков и ремесленников.
Адриан облокотился о парапет, прикрыв глаза. Прохладные морские брызги ненавязчиво оседали на его лице, кожу овевал приятный легкий бриз, а на душе молодого графа впервые воцарился удивительный штиль. Успокаивающе шептали волны, подыгрывали им ветра, задувающие с моря, где-то вдалеке алел парус далекого судна. С берега его практически не было видно.
Упиваться затишьем Адриану дано было не долго, и уже очень скоро до его слуха донеслись сердитые мужские и один гневный женский голос. Приоткрыв левый глаз, граф с интересом наблюдал за группкой молодых людей, неспешно бредущих вдоль берега. Идущая спереди молодая девушка показалась графу очень симпатичной. Но ее шумное поведение, походка и обветренное загорелое лицо с головой выдавало неблагородное происхождение.
Правда, по наблюдениям Адриана простой крестьянкой она тоже не была. Слишком смело она смотрела по сторонам, гордо распрямив спину и плечи. Однако и к представителям мелкого дворянства ее причислить нельзя было: никакая панянка не позволит себе ходить со сломанными неухоженными ногтями.
Идущий следом за ней спутник вызвал еще больше вопросов у пытливого графа. Его Адриан бы точно не рискнул назвать крестьянином или мелким дворянином. Его походка, взгляд и каждый жест были полны подлинного аристократичного благородства. Даже его грязная дорожная одежка, снятая явно с чужого плеча не могла прикрыть его врожденного превосходства.
Громадного верзилу, шествующего следом, Адриан тут же отнес к представителям северных варваров. А вот замыкающий шествие тонкокостный и сутуловатый паренек Адриану не понравился. Своей походкой, и даже настороженным выражением лица он напомнил молодому графу волка.
Привыкший доверять своим плохим предчувствиям молодой охотник тут же насторожился, уже осознанно решив следить за компанией. Радовало его то, что пока ветер дул с моря, возможный чернобожий выродок не почувствует его присутствия.
— Дура, просто дура, я даже комментировать твое поведение не буду, — ругался высокий мужчина, которого Адриан решил причислить к категории бастардов.
Ему тут же ответила девушка, остановившись:
— Я всего лишь восстанавливала справедливость, ясно! Разве можно просто стоять и смотреть, когда у тебя на глазах воруют?! Да у нас бы в селе за такое…
— Что у вас в селе? — перебил ее бастард. — Не равняй свою Приграничную Белобогом забытую деревеньку и столицу всего Антского Царствия! А если бы стража узнала в нас разыскиваемых? А если бы на набережной оказался какой-нибудь охотник, вычисливший твою магию?
На этом момента Адриан пораженно распахнул глаза, приоткрыв от удивления рот. Да тут не один — целая шайка чернобожьих выродков затесалась! Впрочем, безоружный, он мало что мог противопоставить этим тварям, продолжив слежку.
— Но ведь не оказался? Да и твой морок действует просто отлично! — девушка тут же подтвердила самые худшие опасения молодого графа. Охотник даже дыхание затаил, следя за гневной, прочувственной речью девушки. — К тому же, я все равно останусь при своем мнении. Зло должно быть наказано, ясно! Может, именно из-за безразличия всех вокруг в Белграде и процветают такие люди как господин Ульс и этот вор?! Если мы сами не будем бороться за свои права, то кто еще это сделает за нас? Стража, которая пришла в самый последний момент на все готовое, или Ирриил, который вообще выдуманный персонаж?
Вот на этом моменте лицо Адриана перекосило. Охотник еле сдержал себя, чтобы не перепрыгнуть через парапет и не показать чернобожьему выродку всю силу и реальность существования если не Ирриила, то его верных слуг.
— Какие громкие слова для простой селючки, — ехидно ответил ей бастард. — Как я уже говорил, в Белграде везде есть свои уши и глаза. И как бы тебе не пришлось гореть на костре инквизиции за такие выражения. Я ведь не всегда буду рядом, помни об этом.
Девушка явно запнулась, но потом, все же собравшись с мыслями, ответила: