Манускрипт всевластия
Шрифт:
— Не знаю, что тебе наговорил Мэтью, но скажу сразу: я на вас не сержусь. Ничего плохого вы мне не сделали.
— Спасибо, — выдохнула она. — Я пыталась ему сказать… мы действовали по наитию, руководствуясь тем, что смутно помнили с давних пор, когда Диана была богиней плодородия. Твой запах напомнил мне о тех временах и о жрицах, помогавшим женщинам забеременеть.
Взгляд Мэтью коснулся меня в темноте.
— И Марте тоже передай, хорошо?
— Непременно, Диана. — Изабо помолчала. — Мэтью поделился
— Может, от всего вместе на первых порах?
— Мои дети не впервые доводят меня до слез, — тихо засмеялась она. — Я и от горя не отрекаюсь, если оно сулит радость.
— Дома все хорошо? — неожиданно вырвалось у меня.
Взгляд Мэтью стал мягче.
— Дома? — Значение этого слова и от Изабо не укрылось. — Да, все хорошо… только очень тихо.
Слезы навернулись мне на глаза. В Изабо, несмотря на все ее острые грани, чувствовалась порой настоящая материнская ласка.
— От ведьм, боюсь, шуму больше, чем от вампиров.
— А счастье громче печали. В этом доме давно уже недостает счастья. Ну что ж… Мэтью уже сказал мне все, что хотел, — будем надеяться, что он хоть немного излил свой гнев. Смотри береги его. — Изабо не сомневалась, что я выполню ее просьбу — и в ее, и в моей семье женщины всегда защищали своих любимых.
— Хорошо. — Глядя на своего вампира, я нажала красную кнопку. Лунный свет, пробиваясь сквозь облака, серебрил поля, покрытые инеем. — Ты тоже подозревал, да? Потому и не хотел заниматься со мной любовью? — спросила я.
— Я ведь уже говорил. Любовь — это близость, а не просто удовлетворение физической потребности. — Мэтью раздражало, что он вынужден повторяться.
— Если ты не хочешь иметь от меня детей, я пойму, — сказала я не совсем чистосердечно, но твердо.
Он схватил меня за плечи.
— Господи, Диана! Как ты могла подумать, что я не хочу детей от тебя? Но это опасно — и для тебя, и для них.
— Беременность — всегда риск. Природе даже ты не можешь указывать.
— Мы понятия не имеем, какие они получатся. Может, пойдут в меня и захотят крови.
— Все младенцы — вампиры, Мэтью, все питаются материнской кровью.
— Это не одно и то же, сама понимаешь. От надежды на детей я давным-давно отказался, но тобой рисковать не готов. — Наши глаза встретились, ища подтверждения, что между нами все осталось по-прежнему.
«И потери ребенка я бы не вынес». Эти невысказанные слова я слышала столь же ясно, как крик совы наверху. Потерять Люка ему было больнее, чем Бланку или Элинор — эта боль никогда его не оставит. Вместе с Люком он потерял часть себя, и восстановить ее невозможно.
— Значит,
— Я ни в чем не уверен. У нас не было времени все это обсудить.
— Ладно, буду принимать меры. Пить Мартин чай.
— Чаем ты не отделаешься. Современная медицина ушла далеко вперед от этого зелья, хотя человеческие контрацептивные средства вполне могут оказаться непригодными для ведьм и вампиров.
— Ничего, я и таблетки заодно буду пить.
— Ну, а ты? — Он взял меня за подбородок, чтобы я не отводила глаза. — Ты-то хочешь рожать детей от меня?
— Я как-то не представляла себя в роли матери…
По его лицу прошла тень.
— …но нашим с тобой детям, мне кажется, судьбой предназначено родиться на свет.
Мы стояли молча — он обнял меня за талию, я прислонилась к нему головой. Воздух тяжелел от выпавшей на долю Мэтью ответственности — за семью, за свое прошлое, за Рыцарей Лазаря, а теперь вот и за меня.
— Ты боишься, что не сможешь их уберечь, — внезапно поняла я.
— Я и тебя уберечь не смог. — Он провел пальцами по клейму на моей спине.
— Не будем пока ничего решать. У нас и без детей есть, о ком позаботиться. — Тяжесть частично переместилась на мои плечи. Я, всегда жившая для себя, избегавшая традиций и семейных обязанностей, тосковала по былой независимости и отнюдь не горела желанием брать на себя это новое бремя.
Мэтью посмотрел в сторону дома.
— Что было, когда я ушел?
— Чего только не было. Мириам поведала нам о Бертране и Джиллиан. Маркус сказал, что именно Джиллиан в паре с Ноксом проникла в мою квартиру, и возникло предположение, что мы с тобой развязали межрасовую войну.
— Dieu. Ну почему они не могут удержать язык за зубами? — Мэтью, заметно сожалея, что сам не сказал мне об этом, запустил пальцы в волосы. — Сначала я думал, что они это делают из-за рукописи, потом стал предполагать, что все дело в тебе. И будь я проклят, если что-то понимаю теперь. Мы оказались в самом центре какой-то темной вековой тайны.
— Помнишь, что говорила Мириам о других парах — таких же, как мы с тобой? — Я смотрела на луну так, словно ждала от нее ответа, но ответил мне Мэтью.
— Не думаю, что мы первые среди иных преступили этот запрет — и уж верно, не будем последними. Пойдем объясняться.
На пути к дому Мэтью заметил, что объяснения, как и лекарства, нужно чем-нибудь запивать. Мы вошли с черного хода, и муж, пока я собирала поднос, не сводил с меня глаз.
— Я что-то забыла?
В уголках его губ заиграла улыбка.
— Нет, ma lionne — я просто пытаюсь понять, за что судьба послала мне такую воительницу, как ты. Ты внушаешь страх, даже ставя на поднос чашки.