Маньяк номер один
Шрифт:
В окне «Форда» появилась тень. Окна запотели от дыхания, поэтому видимость была чудовищной – его окружал мир силуэтов, как в тумане. Ленчик быстро протер окно. Мужчина в вязанной шапке и выдающимися синяками под глазами дрожал в свете тусклого единственного фонаря.
– Помочь толкнуть? – пробасил он.
– Хорошо бы.
– Так выходи.
Мужчина хотел помочь или еще чего-то. Сомнение заскреблось по всем стенкам. Это он в блоге герой и мать твою, может устроить махич, а тут он просто хочет спокойно доехать до друга.
– Я думал, что буду за рулем.
– Не волнуйся, герой, успеешь.
Хорошее продолжение истории. Побег, мутный чел, предлагает помощь, хотя по обертке от него можно все ожидать.
– Ладно, – про себя сказал парень, открывая дверь. – Я герой. Да, правильно. Чего там? Начнем!?
Отмороженный оказался на удивление крепким – он ухватился за правый угол вездехода так, что казалось мог справиться один. Ленчик присоседился к другому углу. Переместив ее на метров пять в сторону зоомагазина, потом еще на десять обратно, они выдохлись. Что-то заставило человека с улицы открыть багажник, и он увидел то, что внесло ясность и тоску в происходящее.
– Да там же аккумулятора нет.
Какого…?
– Они вынимают во время сильных морозов.
Вот, удружили. Теперь до «Санни» так просто не доберешься. А Женек все бренькал смски, как будто ему не о чем было говорить с дамами, а Ленчик – спаситель, сейчас приедет и привезет то интересное, что разбудит всех. Это пугало, черт возьми!
– На чикушку то положи, – не отставал замороженный. Ленчик поблагодарил ночного помощника и отправился на шоссе, чтобы ловить такси. За столиком в кафе где-то в центре города волновались.
– Ну ты где? – кричал Женек. – Они уйти могут.
– Я уже.
– На машинке, надеюсь.
Ах вот оно что! Машинка! Женьке нужен транспорт с трезвым водителем, который в состоянии развезти по адресам девушек. Что Буров пообещал им? Сейчас приедет карета, развезет в обмен на телефончик. Что Буров пообещал ему? Ничего, поэтому отмажется безалкогольным коктейлем и «Спасибо, ты настоящий друг».
Он не успел договорить с «другом». Удар был не сильным. Очки упали, за ним полетел и сам парень. Он пытался вскочить. Но только дернулся, схватился за нападавшего. Темные джинсы.
– Да кто ты…?
Удар повторился.
Ленчик увидел кепку, очки слетели в снег, в висках зашумело и он перестал реагировать. То, как его засунули в черный Додж он не видел.
Улица затихла. На пятом этаже долговязого дома показалась женщина. Это была мать Ленчика. Она убедилась в том, что «Форд-тюлень» стоит не тронутый. Потом был кашель и она вернулась в квартиру, чтобы вздыхать, варить кофе и вспоминать то, что она говорила про ночь.
3
Димка дрожал. Не от холода. Снова ночь, значит темно. Темно… ничего не видишь, только мурашки по спине и холодный пот. Еще думаешь, что самые злобные монстры собрались тут. Еще веришь, что ты провинился, раз так темно. На всех стенах ночники. Ни одного зеркала. Зеркала отражают страх.
За окном проносятся блики. Большая машина. Поменьше. Еще меньше. Это и не машина. Кто-то с фонариком добирается до дома. Остановился. Заметил меня. Но как? Идет дальше. Сюда?
– Мама! – голоса нет. Его никогда нет, когда страшно. Он подводит. Как и ноги – им бы бежать: под кровать, к маме под теплое одеяло, чтобы услышать «Тебе нечего бояться». Но они застыли, их завалило глыбой, и руки, о эти руки не могут справиться.
Димка прекрасно понимал, что страх в его жизни занимает значительное место. Он его поместил в разряд дыхания. Сперва он начал бояться или дышать – вопрос.
Примерная картина. До года боялся посторонних. Войдет в квартиру слесарь – в крик, мама оденет шляпу или папа надушится чем-то древесным – паника. Первый год – нулевая степень, когда веришь, что это нормально. Они же дети, у них всегда так.
Шорох на потолке. Застыл. Зашуршал по обоям. Длинный. Похож на змею. Сейчас спустится ниже.
– Ма! – крикнул он, набросил на себя одеяло и стало еще темнее. Теперь никаких шорохов, змей. Он-то не допустит, чтобы кто-то вошел сюда.
Когда в пять лет ему подарили робота-трансформера, то Димка чуть не грохнулся в обморок. У робота крутились голова и руки при движении и были светящиеся глаза. Однажды он уснул с ним в одной комнате. Знал бы мальчик, что в нем севшие батарейки, работающие в произвольном режиме. Игрушка включилась в самое тихое время (когда все спят и на лице блаженная улыбка), мальчик вскочил, у него отказал голос, но не ноги. Однако впереди была дверь, он сильно ударился и долго стучал в пол, пока не пришла мама.
В «пещере» было хорошо, но не хватало воздуха. Мальчик приподнял одеяло. Змея исчезла. На стене висели продукты детского творчества – аппликации с пасхой и просто домом, рисунки с мамой почти похожей, странного города, выдуманной планеты. В особо лунную ночь от этого «иконостаса» возникала такая широкая тень, что стоило Димке проснуться посреди ночи и увидеть ее, то квартиру оглашал крик, и босая мама представала в проеме с гантелей в руке.
Луна спряталась. Свет от больших-малых машин все реже радовал. Пора спать. Время, когда точно ничто не помешает. Он дождался. Нет ни шорохов, ни подозрительных скрипов, только подушка и… дверь?
Дверь открылась. Димка затаил дыхание – разве не существует вероятность, что войдет человек с ружьем или огромный монстр. Есть вероятность, пусть один процент. Какой же он большой процент!
– Ты спишь? – спросила мама. Слава богу, мама. Он открыл глаза, сделал плаксивое лицо, но что-то помешало ему прыгнуть к маме на шею.
Она была не одна. С ней был какой-то человек. Усы, огромные волосатые руки, в руке коробка с чем-то странным.
– Познакомься, это дядя Володя.
Димка не решился вылезти из-под одеяла. Дядя Володя сам сделал шаг, сел на кровать и протянул руку.
– Говорят, ты всего боишься.
– Так… немного, – что еще мама ему рассказала. У них же договор, что для других у него страхи самые обычные. Как у большинства.
– И я таким был. Потом меня в интернат отдали.
Интернат? Что за интернат?
– Место, где рано взрослеешь.
Рано? Я не хочу взрослеть. Мне же это не нужно, правда? Ну, мам, не молчи! Мама застыла в проеме с той улыбкой, с которой она всегда выходит на фотографии.
– Я научу его не бояться.
Он меня научит? Не надо. Я его не знаю. Мама, он хочет меня научить. Ты ничего не сделаешь?