Маньяк номер один
Шрифт:
– Заткнись! – сквозь зубы проворчал Роб.
– Если я буду молчать, то что-то измениться? Нам нужна помощь. Нужно стучать вместе, тогда все получится.
– Не получится, – спокойно произнесла Поля, но было уже поздно человек был за дверью. Он не торопился открывать дверь. Он стоял и как будто ждал, что будет дальше. Но что дальше. Ленчик не мог кричать. Силы покинули, и весь свет, что так яростно залил мозг потух.
– Он больше не будет, – спокойно сказала девочка,– Ты же больше не будешь?
Он пожал плечами.
Ленчик понял, что нужно молчать. Если ты еще жив, то значит есть какая-то надежда. Маленькая, какая другая, но есть!
6
Полицейский участок на Авиамоторной имел дурную славу. Славу по мелкашке. На один квадратный метр в месяц – одно мелкое дело. Мелкие кражи, драки дома, на улице, телефонные угрозы, бомжи и бездомные собаки, порча витрин, автобусных остановок. Сотрудники скучали по настоящему делу. Но не смотря на отсутствие оных, в районе ежеквартально проводились рейды – проверяли в метро, вузах, крупных сетевых точках, типа «Магнита» и «Пятерочки», даже останавливали на улице. В обезьяннике регулярно сидели по десять, а то и пятнадцать человек.
Ленину посчастливилось иметь козырную фамилию, звание старлея, и сидеть на горячем не остывающем стуле. Рядом на столе с неровными стопками бумаг, стоял остывший чай, в котором плавал замученный лимонный кружок. За решеткой стоял парень с бородой, но без усов.
– Отпустите, меня мама ждет, – сказал он с акцентом. Парень был на удивление спокоен, как будто это происшествие было в радость. Общение, пусть в таком подневольном месте.
– Запишем показания, – вяло сказал старлей, – распишешься, если девушка не захочет получить компенсацию…
– Компенсацию? За что?
– Ты приставал к девушке.
– Она выбирала пиво, я подошел помочь ей. У нас все так в Дагестане делают.
– Вот когда будешь у себя в Дагестане, то…
– Зачем так? Я же с чистой душой. Работаю. Хорошо, когда есть работа. Вот у тебя есть работа – это хорошо. И у меня есть работа. Я хочу, чтобы Мурлдидзамов, мой начальник не ругался, чтобы видел, что Мурат не болтается без дела, он помогает. Знаете, как он хвалил меня. Я маме написал… то есть сказал, что у меня нет врагов, я всех люблю.
– Ты ее обнял. Она тебе не сестра, не любимая, она посторонний человек.
– Вот именно, – бодро сказал он. – Если бы я знал, что так непринято. Просто когда я иду по улице и вижу красивую девушку, тут же заговариваю с ней, а если она мне отвечает, то это значит, что ей будет приятно если я ей руку пожму.
Дверь была открыта. Но вряд ли это могло бы остановить вбежавшего человека. В его руках были бумаги и тонкий бутерброд с тонкой колбасой.
– Молодой, ты чего такой замученный?
Тот рукавом вытер лоб, вытянул из внутреннего кармана платочек, скомкал и бросил в ведро. Бутерброд полетел туда
– То бабули падают, на Собянина жалобы строчат. Мы то чего? Как будто мы можем все. Не мы плитку кладем. А они разве слушают? У них не пробка, у них дюбели для бетона. То вот сводка пришла. Это безумие какое-то.
Только сейчас он заметил отсутствие бутерброда и начал искать его, подозрительно посматривая по сторонам.
– А то. Безумие наша работа. Для этого нужно быть малость того.
Ленин работал с Молодым два года и находил его поступки пусть несколько эксцентричными, однако тот уже успел проявить себя как надежный друг.
– Что у нас? – спросил Ленин, забыв про обезьянник, про все дела сразу. У Молодого были неровности, но он никогда не входил, тем более вбегал без звонка или стука.
– По делу о маньяке номер один. Пропал еще один парень. Как сквозь землю. Вышел ночью из дома в два пятнадцать. Должен был ехать в клуб. Там его ждали подвыпившие друзья. Мама отпустила на такси. Она не спит ночью, посматривает за отцом-астматиком, да и машина тоже во дворе без защиты.
– Такси? Так, так…
– Ангел, «Везем!, три семерки, проверили все, кто был в этом районе. Ничего. Был еще один чукча, говорил, что помогал одному парню уехать.
– И?
– Да ничего. Бомж. Помог парню разогнаться на «Форде», безрезультатно. Было говорит желтое такси, но ничего не помнит. Потому что не выпил. Вот если бы выпил….
Снова тупик. Почему все дела чаще всего тупиковые. Почему не может произойти так, чтобы чуть что была готовая формула. В районе около полутора тысяч полицейских. Три тысячи глаз. Неужели и этого недостаточно, чтобы заметить. Дело было ночью. Но разве все спят ночью? Бомж. Должен быть еще кто-то.
– Он должен объявиться, – предположил Молодой.
– Или нет.
– Это правда. Неделю назад девочка, Две недели назад парень, три – еще одна девочка. Как ее. Лола. И ничего. Все также. Никаких следов, кроме того, что все они дети.
– Есть волоски.
– Только ничего не найдено. Этого человека не существует. Он носит несуществующие волосы, может быть и кожу и имя. Все. Он точно из другой реальности. Нужно быть бегущим по лезвию, чтобы его поймать.
Дверь была закрыта, но ворвался гул, сперва спокойный, его можно спутать с уличным.
– Это что? Твое сердце. Ниже? Может быть, тебе лучше в столовую сходить?
Молодой пожал плечами, он рисовал в голове схему поиска. Он мысленно обшарил каждый уголок Москвы и ее запределье, он видел, как страдают дети, вряд ли он остановит себя, чтобы не сорваться на этом чудовище. Дверь открылась, задев вешалку, задребезжали стекла, ворвался мужчина, напоминающий бегемота, голодного или ошпаренного.
– Мне нужен мой сын, – запыхавшись произнес он. – Леня. Пятнадцать лет. Он ушел ночью и не вернулся. Я прошел все отделения.