Маньяк по субботам
Шрифт:
— Виктор! — услышал я сладкий, как сироп, голос Бондаря. — Не томи, если пришел в себя, открой глаза… Клубничное варенье удалось на славу. Я угощу тебя чаем с вареньем, ешь сколько душа попросит…
Не открывая глаз, я протянул к нему руку, мол давай, угощай. Ом тут же вложил в мс-ю руку тарелку и большую ложку.
— Что это, капитан? — с удивлением открыл я глаза.
— Каша из ржи, пшеницы, овса и ячменя. Варенье еще варится и будет к обед}.
Целые сутки провел я в кровати, как настоящий инвалид. Я вполне мог стать на ноги, но не хотел. Заботливый Бондарь поил меня чаем с мятой, кормил ароматным клубничным вареньем и удивлялся, какой у меня хороший аппетит. Варенье несколько мирило меня с окружающей действительностью. Этих суток мне вполне хватило, чтобы убедиться во мнении — мир настолько грязен и грешен, что
Через день утром приехал инспектор Шестиглазов. Ему Граю я рассказал, что произошло на дороге ночью. И спросил, где Зоя?
Инспектор заскрипел зубами:
— То, что ты рассказал — слова. Твои слова против ее слов. Она утверждает, что была дома. Ее, стерву, арестовали утром, как соучастницу убийств Стива Исаева. Если она что-то и сделала со своим мужем — это недоказуемо. Эксперты в затруднении, говорят, Стив умер от ударов, нанесенных Ниной Федоровной, мол, сердце не выдержало, остановилось.
— Где сейчас Зоя? — повторил я вопрос.
Блокнота под рукой не оказалось, и Шестиглазов почесал кончик носа пальцем:
— Мой тебе совет — держись от этой красотки подальше. Она способна прихлопнуть тебя, как муху. Под стражей она пробыла недолго. Мать Геннадия при смерти. Из банка приехал адвокат, привез огромную сумму, й Зою, как наследницу, пришлось отпустить под залог. Семь чертей… Тьфу, привязалось!
Грай ласково похлопал инспектора по плечу:
— Берегите нервы… Золото, считал Шекспир, худший из ядов для человеческой души… А вас, я слышал, посылают на стажировку в Америку в награду за успешное раскрытие этого дела? Газеты превозносят вас, называют выдающимся детективом!
Шестиглазов несколько смутился:
— Если бы не вы, я бы никогда…
— Бросьте, инспектор, мы же с вами договаривались — мне скромный гонорар, вам все остальное… Так для чего вас посылают в Америку?
— Хотят узнать, как в Штатах люди делят между собой доллары.
Грай оживился:
— В прошлом американцы часто утверждали, что если все деньги разделить поровну между всеми людьми, то менее, чем на протяжении жизни одного поколения, они вновь окажутся в руках их прежних владельцев. Думаю, это утверждение могло быть верным для того времени, когда живы были первые создатели крупных состояний. Оно вряд ли справедливо сейчас, теперь холеным наследникам пришлось бы состязаться с такими представителями уголовного мира, как Джейн Гузик и Тони Аккардо, Аль Капоне и Джек Макгэрн Пулеметчик.
Собираясь в монастырь, я хотел знать, что люди, которые мне стали дороги, живы:
— Инспектор, как здоровье Нины Федоровны? Ведь мы вместе с ней держали оборону, только мне меньше повезло.
— Не беспокойся, Виктор, она в Кировске, лежит в лучшей палате нашей больницы. Где, кстати, и ты лежал, на самом верху. Пришла в себя, но еще не говорит. Нина Федоровна — герой дня. Даже я поражен ее мужеством, невероятно, да?
Грай уселся поудобнее и оседлал любимого конька:
— Как-то я расследовал Василеостровское дело о краже гоночных автомобилей, в нем оказалась любопытная деталь. Когда первый раз ночью напали на гараж, его охранял старый усатый дядька по фамилии Ильин. Четверо негодяев, пользуясь плохим освещением, подползли и, одновременно, разом кинулись на него. Старик не имел возможности воспользоваться оружием, дрался врукопашную и отбился от жуликов. Я его спросил, где же он эдак выучился, и Ильин рассказал интересную историю. Когда началась Отечественная война, Ильин записался добровольцем. Его взводу выдали винтовки со штыками и привели на уютный зеленый стадион Института физкультуры.
К ним вышла маленькая худенькая девчушка, которой никак было не дать ее двадцать лет. Гимнастка Рая Кузьмина сказала, что станет учить их рукопашному бою. Они были ее первыми учениками. Девушка увидела перед собой лица рабочих, орден на груди командира, и ее охватил страх. Бойцы молча переглядывались, им стало досадно, что обучение, от которого зависела жизнь и смерть, доверено женским рукам, да еще таким маленьким. И Рае, похоже, хотелось удрать со стадиона. Как потом выяснилось, она равнодушно относилась к институтским занятиям штыковому бою и фехтованию, а отличные оценки получала только по добросовестности. «Товарищи, — заговорили Рая самым громким и грубым голосом, на какой была способна, — враг может напасть на бойца, когда у него в руках нет ничего, кроме лопаты, а иногда и на безоружного. Я сейчас покажу вам бой с лопатой и бой безоружного с вооруженным». Три плечистых бойца с правого фланга вышли перед строем. И тут произошло нечто непонятное и неожиданное. У первого винтовка оказалась выбитой из рук большой лопатой, у второго малой лопаткой, у третьего Рая выхватила винтовку голыми руками. Дружный хохот наградил потерпевших поражение. Теперь бойцы смотрели на Раю с интересом и уважением. Не прошло и года, а Рая подготовила уже более семи тысяч человек. «Берегите себя, — писал ей Ильин с фронта, — не кидайтесь так под штык и лопату. Неровен час, проткнет вас какой-нибудь старательный ученик. Ведь смотреть страшно, до чего же вы яростно бросаетесь и как заставляете нападать на себя».
Грай с улыбкой смотрел на инспектора.
— Многие не поверят, что пожилая женщина с лопатой могла одолеть тренированного, вооруженного преступника. Но история дает нам примеры не менее удивительные. Надо нам заехать в больницу и проведать Нину Федоровну.
Вещей моих было здесь, на даче, немного. Даже наплечная кобура и пистолет Макарова принадлежали Граю. Все пожитки уместились в наплечную сумку. Решил ничего не говорить шефу про монастырь — засмеет или отговорит. Решил уйти по-английски, не попрощавшись. Потом из монастыря пришлю телеграмму и попрошу меня извинить. Рука у Грая окрепла, он сам уже может водить машину, так что обойдется и без помощника.
Я вышел в сад. Бондарь с докером Валентиной восстанавливали парники и негромко переругивались по поводу стекол и реек. Не стал отвлекать старика от дела и прошел к воротам. Сержант Григорьев, сидевший в «уазике» с открытой дверцей, пс моему смущенному виду сразу все понял:
— Бросаешь шефа, драпаешь с корабля? Кишка тонка стала?
Грубый человек, неделикатный. А еще стихи в книжечку переписывал. Его надо поставить на место:
— Если бы престарелый инвалид, сторожиха Нина Федоровна не уложила лопатой на дороге каратиста Стива Исаева, он бы выдал тебе орден за тупость в пиковый момент и неумение пользоваться личным оружием. Наверное, ты и стрелять-то не умеешь. — Я засмеялся и зашагал по дороге.
Счастье начало отворачиваться от меня, хотя я об этом еще ничего не знал. Я выбрался на шоссе и отшагал всего метров двести. В машине, которая мчалась навстречу мне, крылось нечто такое, что должно было разнести вдребезги мои мечты о покое и счастье, погасить надо мною солнце в высоком небе.
Чудный подарок изменчивой судьбы.
Темная «вольво», мчавшаяся на полной скорости, вдруг резко затормозила и остановилась. Глянул на номер и отшатнулся — машина Геннадия Исаева, отыскивая которую, я совсем недавно нырял в темную глубину Ладожского озера! А кто в ней? Ну не сам же покойник? Такого не может быть даже в дурном сне! Господи, силы небесные, спаси и поонеси мимо дьявольское наваждение!
В машине темные стекла с односторонним видением, почти ничего не разберешь, но кое-как я разглядел, что на месте шофера сидит некто с усатой рожей, ну, вылитый кот, именно так я себе представлял сатану, если бы он вздумал спуститься на землю для милых забав.
А рядом что-то светлое — голый человек? Утопленник? Бр-р, ну и встреча!
Усатый кот засуетился, выскочил из машины и услужливо открыл соседнюю дверцу. Я успел заметить — под пиджаком у него солидный револьвер. Утопленник зашевелился и из машины явилась мне… Зоя. Она заметно изменилась, стала классом выше — шикарная прическа, длинное белое платье открывало плечи и грудь, так что виднелись соски, только ссадина на щеке, которую я невольно поставил во время погони за Стивом, напоминали мне прежнюю Зою. И даже глаза стали другими, словно богатство прибавило ей ума. Или она перестала его скрывать.