Маньяки: охотники на людей

Лавров Николай Николаевич

А дети — мальчики и девочки — были предметом его грез. Как он поведал следователям, сексуальные сцены, связанные с детьми, часто прокручивались в его воображении. Он представлял себя и свою воображаемую жертву в таких местах Иркутска, которые он хорошо знал еще со времен детства.

И когда он, уже наяву, оказывался в том месте, которое представлялось ему в его фантазиях, и видел ребенка, похожего на того, который появлялся в его мечтах, то фантазия превращалась в реальность. Он проделывал с ним то, о чем мечтал, разыгрывал уже на сцене жизни тот чудовищный спектакль, сцены из которого

долго прокручивались в его больном воображении.

Врач, который «из-за характера» не мог делать операции, отказавшийся от карьеры хирурга, смог резать свои беззащитные жертвы ножом. И душить — веревкой или руками. После того, как он убил ножом семидесятипятилетнюю женщину, сделав ей предварительно укол аминазина, он стал носить нож с собой. Орудие убийства лежало в чемоданчике врача рядом со шприцами…

Сложности следствия

В книге «Россия: преступный мир» известнейший следователь по особо важным делам, выдающийся профессионал Исса Магометович Костоев, благодаря усилиям которого были остановлены такие маньяки-убийцы, как Чикатило, Стороженко и многие другие, рассказывает о трудностях, с которыми столкнулось следствие при расследовании преступлений врача-убийцы.

Будучи задержанным на месте преступления, Василий Кулик начал отрицать совершенно очевидные факты. По его словам, зайдя в строящееся здание — по нужде, он увидел там мальчика, полураздетого, и подумал, что с ним что-то неладно, начал приводить ребенка в сознание. То есть выполнял свой врачебный долг.

Незнакомая женщина увидела его и по недомыслию решила, что ребенка насилуют. Закричала, позвала на помощь. Он попытался убежать, когда она подняла крик, но тут на него непонятно почему налетели молодые люди, побили, скрутили и потащили в милицию…

Мальчик, который благодаря своим спасителям остался жив, пришел в себя и рассказал о том, что неизвестный затащил его на стройку, раздел, зажал рот, сдавил горло — и он потерял сознание.

Василий Кулик был арестован, начал давать показания. Как пишет в своей книге И. М. Костоев, Кулик совершил тридцать преступлений. На его счету — четырнадцать убитых. Для расследования преступлений иркутского монстра была создана следственно-оперативная группа, Василий Кулик начал сотрудничать со следствием и давать признательные показания. Как выяснилось позже, это было хитрым ходом с его стороны.

Признания преступника не были детально закреплены — как объясняет И. М. Костоев, — на низком профессиональном уровне были проведены очные ставки, опознания, проверка показаний на месте; допросы носили поверхностный характер; при проведении экспертиз были допущены серьезные нарушения. И дело, в незавершенном виде направленное в Иркутский областной суд, развалилось. В суде Василий Кулик отказался от всех своих показаний, объяснив, что был вынужден оговорить себя.

Кулик «выступил» со сложной версией о шантаже со стороны уголовников, которые вынуждали платить за молчание еще отца Кулика, а затем взялись и за него самого. Он утверждал, что его вынудили взять на себя чужие преступления, дать признательные показания, а детали преступлений ему рассказали и даже показали, где и что произошло.

Дело Василия Кулика было направлено на дополнительное расследование — как поясняет И. М. Костоев, — причиной этого были и пробелы в материалах следствия, и ошибки следователя.

И. М. Костоев был направлен в Иркутск по поручению Генерального прокурора СССР. После направления дела на дополнительное расследование была создана новая следственно-оперативная бригада, затем дело Кулика по указанию Прокуратуры Союза было передано в следственную часть Прокуратуры РСФСР. Оно находилось на контроле ЦК КПСС.

Как рассказывает в своей книге И. М. Костоев, он изучил материалы, находившиеся в надзорном производстве, вылетел в Иркутск и начал ознакомление с делом Кулика с его «явки с повинной», позиции Кулика в суде и определения суда о возвращении дела на доследование.

Был составлен план дополнительных следственных и оперативно-поисковых мероприятий, начат активный поиск оставшихся неизвестными жертв насильника. Нужно было опровергнуть версию Кулика о шантажистах и «сломать» его, убедив, что следствию по силам доказать его виновность. Ведь речь шла о серии убийств, за которые суд определил бы ему высшую меру наказания.

Тактически правильно организованное дополнительное расследование развалило версию Кулика о шантажистах. Были найдены три жертвы Кулика, которых он оставил в живых, они опознали насильника, дали изобличающие его показания.

Рассказывая о сложностях работы над этим делом, И. М. Костоев говорит и о тщательной проработке линии поведения следователей во время допросов Кулика, и о повторном проведении ряда следственных мероприятий, установлении самых мелких деталей произошедшего — обо всем том, что называется кропотливой, упорной профессиональной работой, которая помогла спасти дело.

Преступнику не удалось уйти от возмездия — на суде у него уже не было ни малейшей возможности отрицать предъявленные ему обвинения. В августе 1988 года Василий Кулик был приговорен к высшей мере наказания — расстрелу. Приговор был приведен в исполнение.

Предтеча Чикатило

Среди серийных убийц 1980-х годов особое место занимает Геннадий Михасевич. В 1971 году, в возрасте двадцати четырех лет, Михасевич совершил первое убийство, начав кровавый «сериал», который продолжался долгих четырнадцать лет. За это время от рук маньяка погибло тридцать шесть женщин, причем в последний, 1984, год, до того как он был наконец арестован, он убил двенадцать жертв.

Михасевич действовал на довольно ограниченной территории — в районе Витебск-Полоцк, и громкое дело маньяка позже было названо витебским. Как отмечает в своей книге «Россия: преступный мир» известнейший следователь по особо важным делам, выдающийся специалист в своем деле Исса Магометович Костоев, благодаря профессионализму которого были остановлены такие маньяки-убийцы, как Чикатило, Стороженко и многие другие, дело Михасевича наделало много шума в восьмидесятых годах.

И. М. Костоев пишет о том, что в общественном сознании Михасевич явился как бы предтечей Чикатило, с которым его многое роднит. Это и жуткие подробности преступлений, и долгие поиски неуловимого маньяка.