Манящий запах жареной картошки
Шрифт:
— Пора перестать быть нежизнеспособным! — как-то сказал он.
— Ведь у него есть талант. Надо думать о будущем… — пыталась поговорить с ними мать.
— Если бы вы были там, где был он, — сказала невестка, — вам эти глупые картинки тоже не полезли бы в голову!
Во вторник вечером невестка собрала все картины и отнесла на помойку.
— А то в комнате места мало! — пояснила она.
Мать собрала свою сумку, съездила на вокзал и купила билет к тетке в деревню. До отхода поезда оставалось почти три часа. Она вспомнила, что в среду в музее — день бесплатных посещений.
«Красные рыбы» были на месте. Она тихо села. Никого из посетителей вокруг больше не было.
— Что с вами? Как сын? Вернулся наконец? — участливо спросила все та же дежурная, увидев ее лицо.
— Нет. Не вернулся. Его убили, — глухо ответила мать и, бросив прощальный взгляд на картину, вышла из зала.
2000 г.
МИМОЗА
К Восьмому марта в Москву привезли море цветов. Они не умещались в киосках, и предприимчивые продавцы ставили целые охапки в огромные жестяные вазы и выносили на улицы. Весна не удалась в этом году, и белые, желтые, розовые, багровые розы уныло смотрелись под серым небом на мокром грязном асфальте с остатками снега. Полосатые тюльпаны прятались в целлофановые кульки, и даже солнечные герберы и те стояли с поникшими оранжевыми головками.
«Какие же цветы купить ей, любимой?» — подумал Вадим и, подняв воротник пальто, остановился у ближайшего цветочного форума. Продавщице было не до него. В предпраздничный день вокруг нее толпились около десятка представителей сильного пола, и Вадим огляделся по сторонам в ожидании, пока она освободится. Суета около входа в метро достигла накала. У самых дверей в подземелье шла бойкая торговля ночными рубашками и лифчиками необъятных размеров. Чуть дальше расхватывались влет серебряные цепочки и серьги кустарного производства. Какой-то мужик в полушубке, приехавший издалека, всем телом сберегал от толпы расписные резные деревянные ложки, тут же девушка рекламировала поддельные китайские утюги, в общем, этот предпраздничный день ничем не отличался от таких же других.
«Куплю любимой вот эти розы, — подумал Вадим. — Она блондинка, они ей пойдут. Одна сторона лепестка пунцовая, а другая — бледно-розовая, очень красиво. Она, наверное, наденет то кольцо и серьги из белого золота, что я подарил ей в прошлом году по случаю пятилетней годовщины нашей совместной жизни, поставит свечи на стол, как она всегда это делает для создания интимной обстановки, и будет мила и нежна… Да, очень красиво!» — окончательно решил он и протянул продавщице деньги. Уже с хорошо упакованным букетом в руках он бросил последний взгляд на метро и повернулся к своей машине, но тут какая-то вновь возникшая толчея привлекла его внимание. Он подошел чуть поближе. Невысокий мужик с длинным носом, усами и в кепке распаковывал на грязных деревянных ящиках облезлый коричневый чемодан. Около него остановились стайка озабоченных прыщавых мальчишек и несколько женщин лет эдак пятидесяти, в темных цветастых платках. Из чемодана на землю посыпались какие-то желтые крошки.
— А вот какая красота! Подходи, дешево отдаю! — зычным голосом забубнил мужик, и женщины ахнули.
Мимоза!
Под откинутой крышкой чемодана оказалась живая пушистая желто-зеленая масса. Хозяин поколдовал над ней, и вот она под его руками стала превращаться в отдельные нежные ветви. Он тряс ими, взмахивал и вертел у прохожих под носом, демонстрируя их стойкость и свежесть, и, распушившись и запахнув, мимоза вдруг придала грязной улице свет и очарование праздника. И сам праздник тут же стал для всех не одной из текущих обязаловок, помеченных красным цветом в календаре, а единственным и неповторимым днем в году, условно и понятно для всех обозначенным ярким числом «восемь».
— Почем мимоза? — спросил Вадим, придерживая рукой дорогое пальто, чтобы не запачкать его о грязный ящик.
— Десять рублей большая ветка, пять рублей маленькая! — кричал продавец куда-то поверх голов, не обращая на Вадима никакого внимания. Краем глаза он уже видел в его руках роскошный букет из пятнадцати роз и знал, что господа с такими букетами в руках мимозу не покупают.
«Как и тогда. Только тогда счет шел на тысячи», — криво ухмыльнулся Вадим, порылся в кармане и протянул мужчине десятку. Тот автоматически встряхнул пушистую ветку и подал Вадиму. «Зачем я купил-то ее? — подумал тот, возвращаясь к машине. — Ну уж теперь что сделаешь? Выкидывать жалко». Букет из роз он аккуратно положил на заднее сиденье, а мимозу бросил на щиток перед собой. Ввиду того что поток машин сзади не затихал ни на мгновение и встроиться в общий ряд было трудно, Вадим сидел без движения и тупо смотрел на мимозу. Как будто в первый раз в жизни видел ее рифленые светлые листья, пушистые комочки цветов. В салоне стало прохладно, он включил отопление, и мимоза запахла. Запах ее распространился на весь салон и напомнил ему о белобрысом коренастом парнишке, не умеющем говорить и не знающем, куда девать красные руки. А он ведь уже и забыл про него. На кнопке «Авторадио» шел очередной выпуск новостей. Он выключил кнопку. Внезапно стемнело, вдоль проспекта зажглись фонари, из «Макдоналдса» выбежал веселый клоун и стал топтаться на месте, предлагая детишкам воздушные шары и разбрызгивая вокруг себя грязь огромными длинными башмаками.
— Мимоза идет брюнеткам, блондинкам она ни к чему, — вдруг сказал вслух Вадим и, внимательно глядя в зеркало заднего вида, тронулся со стоянки. — Ну проезжай же ты, проезжай! — громко сказал он, обращаясь к водителю той машины, что была сзади, будто бы тот мог его слышать, и, пропустив его, быстро повернул руль и встроился в общий поток. Ветку мимозы, чтобы не упала, он положил рядом с собой на соседнее сиденье.
Любимая очень обрадовалась букету роз и даже взвизгнула. В комнате все было так, как предполагал Вадим. Столик, сервированный на двоих, бутылка дорогого вина, свечи, аппетитный запах из кухни. Он снял в прихожей пальто, прошел в ванную и долго мыл там руки. Запах мимозы, казалось, прочно пристал к его коже.
Лиля возвращалась домой одна, усталая, с тремя официальными гвоздиками и подарочным набором от администрации, состоящим из чашки и блюдца.
— Сашку забери сегодня из садика! Мне что-то нездоровится, — попросила она маму по телефону. — Нет, нет, не заболела, просто настроение плохое, — ответила она быстро на тревожный вопрос.
— Тебе надо развеяться, сходить к кому-нибудь в гости!
— Лучше просто лягу поспать, — ответила Лиля. Но прийти домой в этот предпраздничный день и сразу лечь в постель ей показалось слишком уж чересчур. Все-таки она женщина, а значит, завтра и ее праздник. Вот Сашка хоть и маленький, а уже приготовил ей в подарок рисунок. Не утерпел и показал еще два дня назад — прелестная птица, похожая на петуха, с шикарным разноцветным хвостом. Официально он подарит его завтра утром, когда она придет за ним. Мама с отцом тоже, наверное, сделают ей какой-нибудь маленький, милый подарок. Все хорошо, все в порядке, зачем ей грустить? Не единственная ведь она на свете разведенная женщина. Да и из-за чего переживать? Муж, когда и был, все равно в этот день приходил «на бровях», а цветы дарил кому угодно, только не ей. Обидно, конечно, она ведь и не гналась за роскошными букетами. Она любила мимозу. Когда-то ей дарил мимозу один человек, но это было давно, до замужества. Она была тогда молода, глупа, многого не понимала. Не понимала, например, того, что гораздо проще, если есть деньги, купить в ларьке дорогущую розу, чем искать по всему городу южную привозную пушистую ветку и отдать за нее последние гроши, которые аккуратно складывались в карман, вместо того чтобы быть проеденными на завтраках в школьном буфете, или быть прокуренными, или пропитыми в компании таких же институтских обалдуев, из числа которых был и ее муж. Тогда все девчонки хотели выйти замуж за богатых и перспективных. Желательно за иностранцев. Если не получится за иностранцев, ну, тогда уж за наших, но обязательно, чтобы жених был высок и красив и похож на поп-звезду. А тот человек, что дарил ей тогда мимозу, был небольшого роста, квадратен, не так уж хорош собой, с прыщами на щеках и происходил из рядовой, ничем не выдающейся семьи.
— Какие у него перспективы? — говорила подружка, смотрясь в зеркальце и закалывая высоко на макушке свои шелковистые белокурые локоны.
— Никаких, — пожимала плечами Лиля.
— Тогда зачем он тебе? — широко раскрывала подружка глаза.
— Ни за чем.
— Зря только время потеряешь! — авторитетно утверждала подружка, перелистывая очередной глянцевый журнал. — Что этот человек может тебе предложить?
И Лиля робким голосом отклоняла очередное предложение «где-нибудь прогуляться» под предлогом чрезвычайной занятости.
— Что это за кавалер, который зовет девушку таскаться по улицам под дождем и даже в ресторан пригласить ее не может! — рассуждала подружка.
— Ох, доиграетесь, девки, что вообще без мужей останетесь! — предостерегала их Лилина мать.
— Да что вы, Анна Павловна, — разводила руками подружка, — чем за таких замуж выходить и плодить нищету, лучше вообще ни за кого не выходить!
Но Лиля все-таки вышла замуж. После того как узнала, что подружка нашла-таки себе приличного кавалера. Жениться он на ней, правда, до сих пор не женился, но в его новой, хорошо отделанной квартире подружка устроилась прочно. А Лиля пожила со своим высоким и красивым мужем около года, да и разошлась с ним после рождения ребенка.