Марафон с риском для жизни
Шрифт:
Надежда сняла телефонную трубку. Теперь она не сомневалась, что ключ к расследуемому преступлению лежит в частной клинике, которую посещала перед смертью Ирина Горностаева, и в первую очередь она хотела узнать адрес этой клиники.
В телефонной справочной службе, когда она сказала, что ей нужна клиника на Колокольной улице, ответили, что без номера дома таких справок не дают, и переадресовали в платную справку. Зато в платной справке девушка была предельно вежлива, тут же сообщила телефон клиники и точный адрес – Колокольная улица, дом шестнадцать.
Однако,
Надежда подходила к дому медсестры Яковлевой с непонятным тяжелым чувством. Что-то давило ей на сердце, и внутренний голос, который за последнее время все больше помалкивал, тут вдруг оживился и робко посоветовал Надежде никуда не ходить. Она тут же рассердилась на него – дескать, ты еще будешь вставлять палки в колеса! Но поскольку сердиться на собственный внутренний голос всерьез могут только психи, Надежда Николаевна отмахнулась от всех опасений и вошла в подъезд. Ее знаменитое любопытство и в этот раз перетянуло чашу весов.
Надежда поднялась по лестнице и нашла на втором этаже шестнадцатую квартиру. Она долго звонила и собралась уже уходить, когда за дверью наконец раздались неуверенные, спотыкающиеся шаги. Надежда придала лицу приветливое выражение и встала так, чтобы ее можно было разглядеть в глазок.
– Я к Анне Ивановне Яковлевой! – громко сказала она.
Однако никто ее ни о чем не спросил. Заскрежетали замки, отпираемые неверной рукой.
«Пьяная она, что ли?» – успела подумать Надежда, и дверь отворилась.
Женщина за дверью выглядела ужасно. Она была немолода, но в данный момент еще и очень нездорова. То есть нездорова – это мягко сказано. Глядя на обтянутые желтой кожей скулы, запавшие глаза и свалявшиеся седые волосы, становилось ясно, что женщина тяжело больна. Она глядела на Надежду, не узнавая, потом зашевелила губами, и Надежда поняла, что у женщины нет сил говорить.
– Вам плохо?! – вскрикнула Надежда, когда женщина пошатнулась и схватилась за стенку.
На лбу ее выступил пот, казалось, еще немного – и она просто сползет на пол от слабости да так там и останется.
Надежда подхватила ее под руку и помогла добраться до кровати.
В квартире Яковлевой была всего одна комната. Судя по всему, раньше хозяйка содержала ее в чистоте и порядке, однако в последнее время на это не было сил. Занавески не успели запачкаться, стекло в серванте было чистым, посуда за ним все еще блестела, но на полированной поверхности мебели ровным слоем лежала пыль, на стульях валялась неубранная одежда.
Постель была разобрана, и в комнате стоял тот тоскливый запах, который бывает в помещении, где лежит больной, – душно, затхло и пахнет лекарствами.
Женщина прилегла на кровать и устало прикрыла глаза. Надежда усовестилась, поскольку визит ее был явно не ко времени. В самом деле, разве несчастной
– Анна Ивановна, чем вам помочь? – окликнула больную Надежда. – Может быть, лекарство дать?
Женщина открыла глаза и уставилась на заботливую незнакомку.
– Кто вы? – прошелестела она. – А впрочем, неважно. Слушайте внимательно… Я умираю… Это все доктор… Он был здесь… только что… Я только сейчас поняла, что это он во всем виноват… И тогда, в клинике… Я дежурила ночью, а он зашел… и оставался в палате один… а потом просил меня никому не говорить…
«Бредит, – поняла Надежда, – совсем дело плохо…»
– Вы слышите? – Женщина приподнялась на кровати. – Скажите всем, что доктор…
Она упала на подушку, глаза ее закатились.
– Какой доктор? Как его фамилия? – Надежда, сообразив, что Анна Ивановна Яковлева не бредит, наклонилась ниже и даже приподняла женщину за плечи. – Это он вам что-то вколол?
Из груди больной вырвался хрип, там что-то заклокотало, изо рта потекла струйка слюны.
– Господи помилуй, да она и вправду помирает! – вскрикнула Надежда и заметалась по квартире в поисках телефона.
Аппарат нашелся на кухне. Против обыкновения диспетчер «скорой помощи» не стала препираться и допрашивать Надежду Николаевну, видно, почувствовала по ее голосу, что дела и вправду очень плохи.
Вернувшись в комнату, Надежда увидела, что больная затихла, но слабое дыхание еще слышалось. Она отважилась даже прощупать пульс, который едва бился.
«Скорая» подъехала на удивление быстро. Надежда увидела в окно, как из машины выскочили двое в синей форме. Девушка несла какой-то прибор в чемоданчике, молодой врач широкими шагами направился к подъезду.
Надежда Николаевна почувствовала необъяснимое доверие к неизвестным врачам и решила, что она вполне может оставить Анну Ивановну на их попечение. От нее все равно толку мало.
По словам Анны Ивановны выходило, что кто-то побывал у нее незадолго до Надежды, какой-то доктор, и вколол ей лекарство, от которого ей и стало так плохо. Доктор был знаком Яковлевой, иначе она не стала бы ему доверять. Судя по всему, доктор этот работает или работал в той же клинике, где и она.
Все сходится в клинике на Колокольной, поняла Надежда, нужно срочно ехать туда и разбираться на месте.
Услышав, как хлопнула дверь подъезда, она подхватила свою сумку и выскочила на площадку. Утопив язычок замка, чтобы, не дай бог, дверь не захлопнулась, она прыжком леопарда скакнула наверх и затаилась на следующем этаже, моля Бога, чтобы не вышел никто из соседей. Нынче все такие бдительные, сразу же привяжутся с разговорами.
Врачи позвонили в квартиру, потоптались немного на площадке, после чего додумались толкнуть дверь и войти. Надежда вздохнула с облегчением, пожелала Анне Ивановне Яковлевой спастись от смерти и спустилась вниз.