Марафон с риском для жизни
Шрифт:
Выйдя из подъезда, она сразу же побежала к остановке автобуса, не заметив, что следом за ней из соседнего двора вывернула черная машина.
Частная клиника на Колокольной улице занимала очень миленький домик о трех этажах. Домик украшали прекрасно отреставрированные резные дубовые двери и витые чугунные решетки на балконах. Выкрашен был дом приятной для глаз розовой краской и отделан как игрушка. По всему видно, что дела в клинике идут отлично.
Надежда постояла немного у портала, потом глубоко вдохнула и раскрыла двери.
Небольшой отдых требовался ей для того, чтобы утихомирить не в меру разбушевавшийся внутренний голос, который криком кричал, чтобы она не смела ходить в клинику, а живо отправлялась домой, заперлась там на все замки и ждала мужа. А в это время перебрала в уме всех знакомых и попыталась найти среди них кого-нибудь, кто, в свою очередь, имеет знакомых в полиции, причем в звании не ниже майора, а лучше полковника. И только тогда по рекомендации следует обратиться к этому самому полковнику или майору и рассказать ему все. Это в том случае, если Надежда хочет восстановить попранную справедливость и поступить благородно. Если же она хочет поступить умно, то нужно немедленно выбросить из головы все расследование, порвать номер телефона, взятый у Нины Кочетковой, стереть из собственного компьютера все фотографии и сидеть тихо, как мышь в норке, причем, в отличие от глупой мыши, даже и не думать выбраться на поверхность прямо в объятия терпеливого кота. Все это высказал Надежде ее внутренний голос, и она призадумались, но не в правилах Надежды Николаевны было останавливаться на полдороге. И даже не на полдороге, а почти в конце пути.
Когда муж Надежды Николаевны корил ее за неуемное любопытство, которое считал главным недостатком жены, он не забывал добавить, что она еще и жутко упряма. Но если любопытство его жена за собой признавала, то насчет упрямства была в корне не согласна. Какое животное прежде всего приходит на ум, когда говорят об упрямом человеке? Правильно, осел. Кому понравится, когда тебя сравнивают с ослом? Или с ослицей, что еще обиднее… Вот поэтому Надежда не считала упрямство своим недостатком.
Надежда Николаевна отбросила неуместные колебания и смело вошла в холл клиники. Тотчас на глаза ей попался большой красочный плакат, на котором красивым шрифтом было написано: «Вероника Яковлевна Светличная. Кандидат в депутаты Госдумы». Дальше шел текст более мелкий: «Коллектив клиники поддерживает своего кандидата!»
Еще ниже была на плакате фотография, где на фоне розового здания клиники стояла группа сотрудников. Все улыбающиеся, в белых халатах. В центре группы – довольно высокая светловолосая женщина с короткой стрижкой. Даже на снимке было видно, насколько женщина богата и ухожена. Улыбка ее напоминала оскал гиены, впрочем, возможно, Надежде Николаевне это только показалось.
А рядом с женщиной стоял тот самый бородатый тип с фотографий Ильи Константиновича, который привез на дачу Ирину Горностаеву.
Надежда едва не вскрикнула. Так вот кто такой Олег Петрович Кудасов! Это главный врач этой самой клиники, муж Вероники Яковлевны Светличной, которую Горностаева в своих записях обозначила под буквой С. Теперь понятно, почему Ирина умерла от странной болезни – апноэ, кому и знать про такое, как не врачу!
Надежда оглядела холл. Он был обставлен довольно просто, без показной роскоши. Справа в углу находилась самая обычная регистратура, как в районной поликлинике, только поменьше.
Надежда подошла ближе и заглянула в окошечко. Девушка за стеклом вскинула на нее глаза:
– Чем могу помочь?
– Я хотела узнать… – протянула Надежда, лихорадочно соображая, что же она хотела узнать.
– Вы хотели записаться на прием? – обрадованно затараторила девушка и привстала.
Надежда сразу узнала в ней Оксану, она хорошо помнила ее по записям Горностаевой.
Действительно, согласно заметкам Ирины, девица не обладала особенным вкусом. Белый халат на ней был расстегнут, из-под него виднелась трикотажная кофточка немыслимой расцветки, как будто пьяный художник с размаху сел на палитру. Ноги у девицы были полноваты, и юбка для таких ног была явно короче, чем нужно. «Впрочем, – подумала Надежда, – мне нет до этого никакого дела».
– У нас очень хорошие врачи, – повторяла Оксана заученный текст, – просто замечательные. Вы можете обследоваться амбулаторно и стационарно…
– Что вы говорите?! – восхитилась Надежда.
– Да, у нас на втором этаже есть палаты на одного человека, все условия, телефон, телевизор, душ… Только сначала нужно обязательно сдать анализы. Это если вы будете лечиться амбулаторно. Но я советую лечь ненадолго на обследование – так спокойнее.
«Благодарю покорно, – подумала Надежда, – чтобы они меня уморили, как Артемия Высоцкого…»
– Итак, к какому специалисту вы хотели бы попасть? – Оксана взяла быка за рога.
– Я, собственно, зашла узнать… – смешалась Надежда, – но вообще-то мне рекомендовали доктора Кудасова…
– Олега Петровича! – расцвела Оксана. – Это наш главный, он принимает не так часто, как другие врачи, но я могу вас записать…
– Я подумаю, – Надежда поняла, что нужно уносить ноги, – погуляю тут, вон стенды погляжу…
Она отошла поскорее от окошка регистратуры.
Оксана разочарованно вздохнула и отвернулась, она поняла, что эта женщина – клиент бесперспективный.
Надежда начала тихонько отступать, поскольку в клинике ей делать было нечего. И тут кто-то больно схватил ее за локоть, и хриплый голос зашептал прямо в ухо:
– Не двигаться! У меня в руке шприц, а в нем – цианид. Если дернешься – получишь порцию.
– В чем дело? – пролепетала Надежда, понимая, что все пропало.
– Молчать! – прошипел Олег Петрович, а это был именно он собственной персоной.
– Да какого чер… – Надежда как могла повысила голос, но он так сильно сжал ее руку, что стало больно дышать.
– Олег Петрович? – Это Оксана, заслышав возню, выглянула из окошка регистратуры.
– Все в порядке, это моя больная, мы пройдем в кабинет.
– Я не… – начала было Надежда, но тут в спину ей и вправду ткнулась иголка, и она замолчала от ужаса.
«Да он псих! – поняла Надежда, скосив глаза на Кудасова. – Он запросто кольнет меня цианидом. Я помру на месте, возможно, полиция и заинтересуется этим случаем, но мне-то будет уже все равно…»
Кудасов не отпустил ее и в кабинете.