Маргарет Тэтчер. Женщина у власти
Шрифт:
Для назначения министрами столь многих умеренных консерваторов — сторонников консенсуса — имелись веские основания. Тэтчер не была испытанным, опытным премьер министром, она начинала с нуля. Выбранные ею деятели все до одного имели свой собственный круг сторонников в парламенте и среди избирателей. Не ввести их в состав кабинета значило бы без надобности вызвать у них злые, мстительные чувства и предоставить им полную свободу ставить ей палки в колеса. По той же причине она пригласила в свой кабинет Питера Уокера, которому Хит протежировал с 1965 года и который был непосредственным исполнителем неудавшейся попытки бывшего премьера воспрепятствовать выдвижению кандидатуры Тэтчер в лидеры партии. Уокер не имел с Тэтчер ничего общего, но она знала его как способного и умного профессионала, мастера
Фрэнсис Пим, еще один умеренный, возглавил министерство обороны. Лорд Каррингтон, министр обороны в правительстве Хита и один из самых умелых государственных деятелей Англии, стал во главе министерства иностранных дел. Таким образом, «старая гвардия» вошла в кабинет, хотя ее представителям достались наименее спорные должности. Ни одна из них не была связана с экономикой, где Тэтчер собиралась произвести революцию. Новая команда, составленная из ее единомышленников, займется инфляцией, государственными расходами, налогообложением и сокращением правительственного вмешательства в сферу частной промышленности. Кит Джозеф, самый решительный приверженец свободного предпринимательства и минимального вмешательства со стороны государства в промышленную деятельность, получил министерство промышленности. Решительнейшему апостолу уменьшения государственного вмешательства в промышленную сферу предстояло по должности заботиться о поощрении государственного сектора промышленности. Поручить такую работу Джозефу, сострил политический обозреватель Хью Стивенсон, «это в области политики то же самое, что поручить монаху руководить борделем» {1}.
Высшая экономическая должность — должность канцлера казначейства, или министра финансов, — досталась Джеффри Хау, который работал с Тэтчер, когда она была министром образования, а он — генеральным стряпчим. Джон Биффен, назначенный главным секретарем министерства финансов, стал ответственным за проведение в жизнь сокращений бюджета, запланированных Тэтчер. Третью по значению должность в министерстве финансов занял блестящий и категоричный Найджел Лоусон, трезво мыслящий журналист — специалист по финансовым вопросам. Это был авангард войска Мэгги.
«У большинства членов кабинета труды Милтона Фридмена не были настольными книгами», — писал Питер Ридделл, политический редактор «Файненшл таймс». Зато это были настольные книги Тэтчер и ее команды экономистов. Они были убежденными монетаристами, или, по изящному определению Кита Джозефа, сторонниками «денежного воздержания», которые стояли за строгий контроль над денежной массой, фискальными целями, сбалансированностью бюджетов и за трезвый подход к финансовым делам в соответствии с принципом «живи по средствам». Однако идеи Фридмена, американского экономиста, чья популярная книга «Капитализм и свобода» посвящена описанию того, как социализм убивает предприимчивость и инициативу, отнюдь не являлись первоисточником главных экономических убеждений Тэтчер. Свои убеждения она почерпнула непосредственно в бакалейной лавке Алфа Робертса.
Другим важным учителем стал для нее профессор Фридрих фон Хайек, экономист, родившийся в Австрии и принявший британское гражданство, чью книгу «Путь к рабству», написанную в 1944 году, она прочла в Оксфорде. Хайек учил, что государственное вмешательство в рыночную свободу может на время сдержать инфляцию, экономический спад и рост безработицы, но неспособно предотвратить или побороть эти явления. Идеи Хайека противоречили идеям другого британца, Джона Мейнарда Кейнса, может быть, самого влиятельного экономиста двадцатого столетия. Убеждение Кейнса, что правительства должны расходовать средства на поощрение экономического роста и поддержание высокого уровня занятости, при необходимости закладывая в бюджеты превышение правительственных расходов над доходами, нашло сторонников во всем мире. В Соединенных Штатах Франклин Рузвельт, Джон Кеннеди и Линдон Джонсон — все ссылались на Кейнса, чтобы оправдать превышение государственных расходов над доходами. Клемент Эттли взял на вооружение кейнсианские принципы, чтобы обосновать финансирование английского государства всеобщего благоденствия.
Хайек был убежден в том, что большинство рецептов Кейнса, предписывающих посредничество государства, только ухудшают дело. Основная мысль Хайека, получившего в 1974 году Нобелевскую премию в области экономики, сводилась к тому, что государственное манипулирование экономикой, регулирование финансов по методу нажатия на акселератор и тормоза с неизбежностью ведут к катастрофе и в конечном счете к тоталитаризму. Приводя в пример опыт довоенной Германии, он утверждал, что «возвышение фашизма и нацизма являло собой не реакцию на социалистические тенденции предшествовавшего периода, а неизбежный результат этих тенденций». Этот пассаж в «Пути к рабству» был жирно подчеркнут в экземпляре, принадлежавшем Тэтчер.
Официальное открытие сессии парламента нового созыва состоялось только через двенадцать дней после выборов. Королева, в горностаях и имперской церемониальной короне, украшенной редчайшими драгоценными камнями, прочла подготовленную премьер-министром речь, в которой объявлялась законодательная повестка дня Тэтчер на предстоящую сессию. После паузы, во время которой она рылась в сумочке, доставая очки, королева принялась зачитывать обещания Тэтчер бесстрастным ровным голосом, который ни единой интонацией не выдавал ее собственного отношения к новому премьер-министру и его революционной программе:
— расходы на оборону будут увеличены;
— первоочередное внимание будет уделено укреплению законности и порядка с немедленным ассигнованием 100 миллионов долларов на повышение заработной платы полицейским;
— Англия будет сохранять свои собственные ядерные средства сдерживания, а также увеличит свой вклад в НАТО;
— Англия станет играть «полную и конструктивную роль» в Общем рынке, при том что правительство будет добиваться лучших условий для ее членства;
— будут внесены законы, ограничивающие свободу действий бастующих пикетчиков и статус «закрытых предприятий», где на работу принимаются только члены определенных профсоюзов;
— будет поощряться выкуп жилья у государства жильцами государственного жилого фонда;
— государственная собственность будет сокращаться;
— будет поощряться частное медицинское обслуживание;
— будут введены более жесткие меры регулирования иммиграции;
— контроль над системами школьного образования будет передан местным властям.
Но гвоздем программы была реформа налогообложения. «Путем снижения бремени прямых налогов и ограничения притязаний государственного сектора на ресурсы страны, — читала королева, — мое правительство приступит к восстановлению стимулов, поощрению производительности и созданию климата, благоприятного для процветания торговли и промышленности».
К тому времени, когда королева, покинув палату лордов с обитыми красным скамьями, возвращалась в церемониальной карете в Букингемский дворец и кони размеренно цокали копытами по Мэлл, политики уже набросились друг на друга, открыв первые дебаты эпохи Тэтчер. Пускай у консерваторов было большинство в сорок три места, достаточное для принятия любого крупного закона, — лейбористская партия, перешедшая в оппозицию, не собиралась позволить себя запугать.
«Что бы ни захотели они сделать, у них есть большинство, — заявил Джеймс Каллаган, теперь лидер оппозиции. — Вопрос только в том, есть ли у них талант». Любое предположение, что программа тори могла бы способствовать увеличению капиталовложений, производительности и занятости, являлось, на его взгляд, «иллюзией». Имея в виду предсказание Тэтчер, что потребуется десять лет, чтобы ее реформы принесли ощутимые результаты, Каллаган съязвил: «Мы слышим намеки, что утопию придется отложить на день-другой». Рой Хаттерзли, бывший лейбористский министр по вопросам цен, нанес прицельный удар: «В конечном счете все ее политические предложения сводятся к тому, чтобы облагодетельствовать имущих за счет неимущих». «У вас был свой шанс, — отпарировала Тэтчер. — Теперь наша очередь».