Маргарет Тэтчер. Женщина у власти
Шрифт:
Отношение Тэтчер к Смуте коренится в ее собственных сильных юнионистских чувствах и, в меньшей степени, в консервативно-методистском воспитании, полученном ею в детстве. Ее отношение сформировалось также и под влиянием отвращения к терроризму и особенно под воздействием шока от убийства Эйри Нива в марте 1979 года. Это злодейство пробудило в Тэтчер абсолютную ненависть к ИРА, еще более укрепившуюся после покушения в Брайтоне.
Через четыре месяца после убийства Нива ИРА организовала новый террористический акт, взорвав около Слиго рыболовную шхуну лорда Маунтбеттена вместе с ее владельцем. Погиб 79-летний герой второй мировой войны, дипломат, прославившийся как архитектор независимости Индии, один из наиболее заслуженных государственных деятелей и любимец королевской семьи. Тэтчер пробыла к этому времени на посту премьер-министра всего три месяца. В тот же августовский день на мощной мине подорвался английский военный патруль в Южном Армаке. Когда к месту
Тэтчер была в ужасе. Но, преисполненная решимости не действовать под влиянием эмоций, она закрылась в кабинете и сама, от руки, написала письма вдовам и семьям всех убитых солдат. Затем, с целью продемонстрировать, что ее не запугать, она полетела в Белфаст и, в окружении охраны и солдат, прошлась пешком по улицам города, выслушивая, что думают его жители об этих убийствах. Последнего правнука королевы Виктории, лорда Маунтбеттена пышно и с соблюдением тщательно, во всех деталях разработанной процедуры похоронили в Вестминстерском аббатстве. После похорон Тэтчер встретилась с премьер-министром Ирландии Джеком Линчем для обсуждения мер по укреплению безопасности. Линч, возглавлявший «Фианна файл», ирландскую партию, у которой исторически были самые тесные связи с ИРА, с отвращением относился к проводимой ИРА тактике террора. «Нынешняя ИРА не имеет ничего общего с той, что существовала в начале 1920-х годов, — заявил он. — Эти люди вовсе не борются за Объединенную Ирландию. Они сохраняют разделение Ирландии, сохраняют тот страх и озлобление, что существуют на Севере страны. Это грубый и ужасный гангстеризм» {5}.
Переговоры Тэтчер и Линча завершились в дружеской атмосфере, но ни им, ни кому-либо другому так и не удалось найти решения. Когда месяцем позже Ирландию посетил папа Иоанн Павел II, он выступил со страстным призывом: «Я на коленях молю вас сойти с пути насилия!». ИРА отвергла эту мольбу: «Мы глубоко убеждены, что только сила способна устранить зло английского присутствия в Ирландии».
Еще до конца 1979 года вынужден был уйти со своего поста Линч. Он стал жертвой постоянных экономических проблем и своих слишком тесных связей с Лондоном. С его уходом начался период, на протяжении которого власть попеременно переходила то к Чарльзу Хоги (избирался в 1979, 1981, 1987 и 1989 г.), то к Гэррету Фитцджеральду (избирался в 1980 и 1983 г.). Хоти приводил Тэтчер в смятение. «Боже, теперь все станет вдесятеро сложнее», — сказал один из членов ее кабинета, когда Хоги сменил Линча {6}. Хоги входил в состав кабинета при Линче в качестве министра здравоохранения и социального обеспечения, но они давно не терпели друг друга. Весьма опытный политик, занимавший четыре министерских поста и прослуживший двадцать два года в дейле — парламенте Ирландии, Хоги был сильным республиканцем, гораздо более эмоционально относившимся к вопросу об объединении страны, чем прагматичный Линч. «Да, я зеленоватый», — признавал он после вступления в должность. В 1970 году, будучи министром финансов в правительстве Линча, Хоги попал под суд по обвинению в организации снабжения ИРА оружием, но был оправдан. Линч тогда отправил его в отставку, но Хоги, один из самых непотопляемых политиков, которых когда-либо давала «Фианна файл», вскоре уже снова был в высших сферах ирландских властей.
Вступив в 1979 году в должность премьер-министра, Хоги, которому тогда было 54 года (он всего на месяц старше Тэтчер), немедленно заявил, что «моей главной политической целью будет мирное объединение народа Ирландии». Это заявление произвело желаемый эффект: оно показало британскому премьеру, что той предстоит иметь дело с более агрессивным деятелем, нежели был Линч.
Поначалу отношения между Тэтчер и Хоги были холодными, а их подходы к проблеме Северной Ирландии — прямо противоположными. Для Тэтчер дискуссия имеет чисто механический смысл до тех пор, пока ее солдаты не взрываются на минах. На нее не оказывает никакого воздействия перечисление исторических аргументов в споре об Ирландии. Ее мало интересует история вообще, а ирландская история в особенности. Она мало читала по этому вопросу, и у нее нет времени на такое чтение. Поэтому все нюансы и культурные аспекты дебатов по этому вопросу никогда не были ее сильным коньком, как и деяния периода Реформации и гражданская война, явившаяся следствием разделения страны. Для Тэтчер существенны лишь современные реалии: Северная Ирландия является частью Соединенного Королевства, и явное большинство — один миллион протестантов из 1,6 миллиона населения Ольстера — желает, чтобы так было и впредь {7}.
Ей важен и террористический аспект проблемы. Она убеждена, что тем, кто проиграл демократические выборы, нельзя дать победить путем террора, бомбой и пулей, убийствами британских солдат и ни в чем не повинных гражданских лиц. Главнокомандующей вооруженными силами является королева, а не премьер-министр. Но именно Тэтчер нередко приходится встречать возвращающиеся в Англию гробы английских солдат, и очень часто ей трудно сохранять при этом самообладание. Тэтчер убеждена также, что И РА — лишь часть глобальной проблемы терроризма и решать эту проблему надо, повсеместно противоборствуя ему. Ее волнуют связи ИРА с другими террористическими группами, включая и те, которые поддерживает ливийский лидер Каддафи, поставляющий в Северную Ирландию тонны оружия и взрывчатки. Она, однако, отметает как чепуху утверждения об общности целей ИРА с Организацией освобождения Палестины (ООП) и Африканским национальным конгрессом (АНК).
Тэтчер показала меру своей неуступчивости в 1980 году, когда в Ирландии прошла первая из целой серии голодовок. Голодали заключенные белфастской тюрьмы Мейз, камеры которой объединены в блоки, в плане напоминающие букву «Н». По преимуществу это были члены ИРА, приговоренные за различные уголовные преступления — от вооруженного ограбления до убийства. Они, однако, требовали, чтобы с ними обращались не как с обычными преступниками, но как с военнопленными. Когда управление по делам Северной Ирландии — орган британского правительства, занимающийся административным управлением этой провинцией, — отказало им в таком обращении, они начали голодовку. Отношение Тэтчер было таким, что если голодающие хотят заморить себя до смерти, то это дело их собственного выбора, никак не влияющее на политику, которая остается неизменной. Когда примас всей Ирландии кардинал Томас О'Файэйч попросил ее вмешаться, она отказалась.
«Продолжение этой голодовки будет абсолютно бесполезным», — заявила Тэтчер, назвав ее «смешным поступком». (Во время аналогичной голодовки в 1972 году правительство Теда Хита по рекомендации Вилли Уайтлоу, в то время министра по делам Северной Ирландии, предоставило находившимся в тюрьме боевикам ИРА статус политических заключенных. В 1980 году позицию Тэтчер в этом вопросе еще более укрепило заявление Уайтлоу, в это время уже министра внутренних дел, ответственного за вопросы безопасности, о том, что его решение в 1972 году было неверным.) Голодовка 1980 года продолжалась пятьдесят три дня и завершилась полной капитуляцией семерки заключенных. Тэтчер так и не уступила.
На следующий год в Мейзе разразилась еще одна голодовка. Ее руководителем был Бобби Сэндс, упрямый 27-летний активист ИРА, приговоренный в 1976 году к четырнадцати годам за незаконное владение огнестрельным оружием. Это был уже его второй срок в тюрьме строгого режима. Ранее он отсидел три года за ношение оружия и за два вооруженных ограбления — традиционный для ИРА способ добывания средств. В марте 1981 года он начал спор с Тэтчер, заявив, что отказывается есть, пока ему не будет предоставлен статус политического заключенного, то есть признание его военнопленным, право носить собственную одежду вместо тюремной и освобождение от работы. Правительство отвергло его требования. «Мы не считаем, что с теми, кто совершил преступление по политическим мотивам, следует обращаться иначе, чем с совершившими его под влиянием каких-то иных мотивов», — заявил любимец Тэтчер Хамфри Эткинс, в то время министр по делам Северной Ирландии.
Тем бы дело могло и кончиться. Однако через четыре дня после того, как Сэндс начал свой пост, умирает член парламента, католик, представлявший избирательный округ, находящийся на границе с Ирландской Республикой. ИРА сумела добиться выдвижения на осводившееся в Вестминстере место кандидатуры Сэндса. К смятению правительства, на промежуточных выборах 10 апреля Сэндс нанес поражение убежденному юнионисту и стал членом парламента. И тем самым, пока Сэндс продолжал слабеть на воде и соляных таблетках, вопрос о его голодовке превратился из частного в крупное политическое дело. На восьмой неделе голодовки три члена ирландского парламента прилетели в Белфаст с целью убедить Сэндса прекратить голодание. Тот отказался. Тогда тройка попыталась встретиться с Тэтчер, но она не пожелала их принять. Вскоре после этого, когда пять английских солдат были убиты в результате взрыва бомбы, Тэтчер обрушилась на участников голодовки, заявив, что, когда убийцы солдат пойдут под суд и будут осуждены, «я надеюсь, никто не станет утверждать, что они имеют право на какие-то особые привилегии».
Сэндс вскоре умер, как и девять других заключенных тюрьмы Мейз. И как еще пятьдесят человек, погибших во вспышке насилия, спровоцированной этим противоборством воль. Со всего мира шли обращения в адрес Тэтчер, призывавшие ее смягчить позицию. Она не поколебалась ни разу. Ее непреклонность в этом вопросе стоила ей какой-то части поддержки за границей, причем особенно в Соединенных Штатах. После смерти Сэндса денежные поступления из США в адрес ИРА утроились. В Нью-Йорке принца Чарльза встречали антибританскими демонстрациями. Вынуждена была отменить свою запланированную поездку в США и принцесса Маргарет, которая еще раньше, вскоре после убийства Маунтбеттена, вызвала взрыв возмущения, якобы отозвавшись во время визита в Чикаго об ирландцах как «свиньях». Голодовка поляризовала общественное мнение, и во всем мире усилились требования найти политическое решение проблемы Ольстера.