Маргарита и Мастер
Шрифт:
Получается, как медведь:
– Везде в плаще болонья, как он в своей одной единственной шкуре.
И здесь парень заставил СНС сжалиться над ним:
– Я за им три дня стоял в ГУМе!
– Да мне по барабану, - вроде начала, как все леди, но слегка усомнилась в своих способностях к штурму этого Зимнего в виде доступного для всех, у кого откуда-то есть деньги - Елисеевского.
Она ослабила захват, но Кот Штрассе заорал благим матом:
– Сомкнуть ряды-ы!
– как будто был, как минимум Расселом Кроу, но не с той стороны, где он пытает решить:
– На кого, собственно, работает наша разведка, - а там, куда забросила его судьба:
– В Древний Рим, - как генерал... нет, не генерал-губернатора, а:
– Генерала-Гладиатора.
И все те, кто пытался выбраться с покупкими, как-то:
– Колбасой Любительской с не только натуральным шпиком, но и мясом из мяса, а не из сои япона ее матери, и так далее, но именно эту колбасу хорошо попробовать сразу после выхода оттель с еще дымящимся от долгой жарки батоном, и:
– Сожрать чуть-чуть, но не больше кило, даже граммов семисот-восьмисот под вредную, как соседка с третьего этажа кока-колу, или такую же упертую в:
– У нас всё лучше натурального, - фанту.
Глава 44
И СНС повисла у кого-то на плечах, хотя это был как раз уже всей душой, всем сердцем, и всем разумением своим:
– Вошедший в курс дела Ваня-Битлз, полезший, как все в тесные иво врата за:
– Корреспонденцией.
А второй к этому времени, к сожалению, еще мотался в конце очереди за наведением небольшого бардальеро в этом:
– Аб-солют-но! непредназначенном для этого развлечения, угодном только для продукции высшего качества, - заведении.
Наконец, авангард прошел встречный заградотряд, пытавшийся вырваться из магазина с покупками, двое решили сразу попробовать мармелад с шоколадом и зефиром в шоколаде, а двое сельдь просто:
– Атлантическую, - плыла из самой Америки, и надо узнать:
– Так доплыла, живой, или приперли на багре сдохшей после нереста, но все равно купленной по три копейки за кило прямо в этом атлантическом, разделяющем нас, океане.
– Живая селедка есть?
– спросила СНС, еще не продышавшись от борьбы за вход в элиту этого предприятия.
– Без сомнения, - ответил продавец, который был с похмелья, и шутить просто так не имел никакой охоты, ибо это был Михаил Маленький.
Можно подумать:
– Как?!
– он же ж на лесоповале кино снимает, несмотря на то, что это Поселение, где сидят Ни За Что, - потому что сидят:
– Все.
Но логика есть, ибо:
– А если я не знал, что он на лесоповале, то мне и удивляться нечему.
Вы скажете:
– Я помню.
Ответ:
– Так это когда было-то?
– Давно. А сейчас может приехал сюда за Любительской натюрлих, а просто так не дают:
– Отработай сначала для рекламы нашего Елисея продавцом неделю, али больше, как мальчик в книге Стивена Кинга в придорожном кафе:
– До полного изнеможения.
Он думал, это шутка насчет изнеможения в таком шикарном натюрлих маге. Но оказалось, вот она пришла в виде СНС и Пеле, а также подоспевшего иностранного корреспондента Вани.
– Ничего здесь не записывать, - сказал, привыкшим в последнее время к командованию голосом Михаил Маленький, - здесь и так всё о'кей.
– Отлично, - сказал Ваня, - скажите что-нибудь хорошее в подтверждение ваших не только слов, но и последующих намерений.
– Я те щас скажу, - сказал Михаил, хотя думал бездумно ляпнуть:
– Безусловно, - но увидев, что СНС - сама к своему изумлению - вытащила большую шоколадину, и что самое не совсем понятное:
– Почти с самого низу, - так что остальные даже закачались осуждающе, - сказал то, что сказал.
– Они не довольны, что вы взяли снизу, - сказал Пеле, и сам полез лапой на верхатуру, но никак не мог дотянуться до самой верхней, и свалился на СНС. Оба упали, но прилавок все равно закачался, завибрировал, как барабан Ринго Старра, и шоколадки, как девушки на концерте Битлз, полезшие через полицейское оцепление:
– Посыпались вниз, в радостные лапы благодарных на этот раз не слушательниц, но не менее жаждущих сладостных наслаждений покупателей.
– Кому-то придется за всё заплатить!
– заорал благородным голосом концертмейстера Михаил Маленький. Но когда одна шоколадка попала ему в лицо, Михаил, не счел возможным бездействовать, и определив по довольному лицу, что эта была СНС:
– Отправил в нее целую вазу мин замедленного действия.
– Ибо это был не простой и даже не шоколадный зефир, а обсыпанный густо сахаром, мягкий и сочный, с тремя полосками оранжевого, зеленого и бежевого цветов - мармелад. Эффект его был замедленный не от того, что он чем дальше, тем больше лип ко всему, кто любил и не любил, но чем дальше - тем лип меньше, но что удручало:
– Всё равно клеился, - как банный лист к рукам и вообще всякой приличной одежде граждан, оказавшихся поблизости.
Постепенно от СНС люди начали шарахаться, как от чумы, ибо все здесь были:
– В чистом.
Она заплакала. Подошел Кот - только что от секции с сельдью атлантической.
– О чем плачешь, Золушка?
– спросил он.
– Тебе хорошо, ты хорошо пахнешь, селедкой, а я вся в мармеладе, - и леди опять неутешно зарыдала. Ибо сахар и ему подобных существ не очень любила из-за его прилипчивости, и склонности к полноте, а она, как всегда:
– Худела.
– Я за вас отомщу, мэм, - сказал Штрассе, как Ричард Львиное Сердце одной еврейке, - вы будете богаты.
– И не успела она ответить, что денег хватает: