Маргарита и Мастер
Шрифт:
Великий сад!
Даруй моим словам
стволов круженье, истины круженье,
где я бреду к изогнутым ветвям
в паденье листьев, в сумрак возрожденья.
О, как дожить
до будущей весны
твоим стволам, душе моей печальной,
когда плоды твои унесены
и только пустота твоя реальна.
Нет, уезжать!
Пускай куда-нибудь
меня влекут громадные вагоны.
Мой дольний путь и твой высокий путь -
теперь они тождественно огромны.
Прощай, мой сад!
Надолго ль?.. Навсегда.
Храни в себе молчание рассвета,
великий сад, роняющий года
на горькую идиллию поэта.
– Я знаю этого гуся, он мне на Зоне надоел своими стихами, говорит, что Бродский, а какой Бродский - неизвестно, если известно, что он, кажется, умер, - сказал, и что характерно:
– Из-за спины поэта высокий Монтик.
– Он знает, - сказал Войнич, как будто серьезно, - они вместе работали.
– Нет, а действительно, - сказала Редисон, - тот был лысый, как пень без дерева, а этот не только похож на Джека Лондона в роли Морского Волка, но еще и с бородой.
– Вы не смотрите на мою бороду, - сказал Брод.
– А что, ненастоящая?
– спросил Войнич, и сам попросил разрешения, но не у него самого, а у своей клоаки, проверить. Не успел не зек, конечно, еще, а только Поселенец, сделать оговорку, что не только не хочет, но и:
– Как Вой чуть не оторвал ему - и хорошо, что не голову, а уже похоже, мог бы - бороду.
– Нет, настоящая, значит, скорее всего, это опять он.
– Разве так бывает?
– спросила изумленно Реди, - то даже усов не было, а то:
– И то, и другое, и даже борода?!
– По-видимому, только так и бывает, - сказал СНС, и одновременно попросила подойти сразу двух официантов: по вину, по пиву и по салатам и большим стейкам, - и знаете почему? Если в Америке так не бывает, а судя по вашей неадекватной реакции, это так и есть - значит всё правда:
– Мы живем именно там, где такие вещи происходят, как правило, и значит доказывать надо обратное, а именно:
– Исключение из правил.
– А именно?
– удивилась Редисон: - Если нет бороды - пытать, пока не признается, что:
– Только недавно сбрил?
Тем не менее, сам Брод прекратил эти дебаты, так как сел опять туда, откуда явился:
– С теми же охламонами, где и был.
– Если мы ему не нужны, то и он нам не нужен, - резюмировал борец с единством противоположностей, а ЕЕЗ тоже с сомнением покачал головой.
– Тем более, - как выразился кто-то, - есть сомнение-мнение: умеет ли он вообще читать свои стихи.
В общем, можно было так и записать в журнале происшествий этого ресторана:
– Карибский кризис - дело только времени, а так-то дело уже решенное.
Далее, выбор Маргариты в Ван Гоге. И выбирают - случайно - Аллу Два.
Пришельцы, как назвала их СНС, выдвинули Грейс Келли, но она, как оказалось, вообще не приехала на Большую Землю, так как не получила Одобрям от своего Тет-а-Тет, Генриха - или как его там:
– Впрочем, именно так и было: Генрих Шварцкопф - друг не только Иоганна Вайса, но и Олега Янковского.
А когда поняли, что она здесь и не очень-то нужна, так как было очевидно:
– За сиреневыми полосами чистого стекла скрываются хитро-добрые глаза великана шеф-повара, и просто добрые его начальника-контролера Димы.
Кто из них Воланд так и осталось пока неизвестным, Дима-директор, так и не прошел кастинг на мессира, и скорее всего, из-за того, что на спор, и из-за большой нужды в славе, согласился дать избить себя три раза по жопе своему другу-врагу длиннолапому шеф-повару, который сам претендовал на эту роль, но тоже:
– Не вышло.
А банальный вариант с Олегом Басилашвили нам, к сожалению, не подходит, ибо:
– Что было - то прошло и, следовательно, повториться не может, а может только:
– Возродиться, - что значит родиться заново.
– А нового - как обычно - не узнают.
Евтушенко? Он, увы, проиграл Бродскому, и проиграл настолько, что можно подумать:
– Был бы не против, если бы его вообще никогда не было.
Вот говорят:
– Народ на площади мог бы кричать, чтобы освободили не Варраву, а Иисуса, и:
– Его бы не убили.
– Возможно ли это? Ответ:
– Нет.
– Просто по-простому, как и сказал Каи:
– Пусть лучше Один Человек погибнет, чем весь народ.
А толпа - это и есть народ, он не состоит из мнений отдельных человеков, а имеет своё:
– Личное мнение, - которого уже не было, когда Иисус нес крест через четырнадцать точек распятия, тогда люди выражали уже:
– Своё Личное мнение, - и они плакали.
Тем не менее, этот парень из леса, кажется, так и пёр на Это Место, ибо опять выполз-вырвался из-за своего стола, так как всё равно, как он сказал:
– Пока нет горячего, я скажу-свяжу несколько слов и много букв:
Приходит время сожалений.
При полусвете фонарей,
при полумраке озарений
не узнавать учителей.
Так что-то движется меж нами,
живет, живет, отговорив,
и, побеждая временами,
зовет любовников своих.
Многие задумались:
– Кто принесет себя в жертву?
Ибо, как заметил Плинтус, обращаясь к Редисон Славянской: