Марго, или Люблю-ненавижу
Шрифт:
– Если хочешь, мы уедем…
Он вздохнул, обнял меня за плечи и, неожиданно развернув к себе, поцеловал.
– Куда вы уедете? – оторвавшись, спросил он. – Разве я отпущу? Ты ведь понимаешь – теперь вы обе слишком много знаете.
– Да… и нас пора убить, – механически пошутила я, стараясь сохранить вот это сладкое ощущение его поцелуя.
– Если бы я хотел… если бы мог… Я убил бы тебя еще тогда… – Алекс проговорил это почти нежно, словно признался мне в любви, и снова привлек к себе. – Марго… почему ты ушла от меня, а? Разве нам было плохо вдвоем?
– Алекс… не надо, пожалуйста…
–
Мэри так и не проснулась, мы заперли ее на ключ и спустились вниз, сели в темной гостиной у камина и впились друг в друга глазами.
– Марго… ты не ответила мне.
– Ты ведь знаешь… не я первая начала. Ты…. Тогда я застала тебя – помнишь? Ты убил во мне что-то.
Он переместился из кресла на пол, положил голову мне на колени и проговорил с горечью:
– И ты никогда не простишь меня?
– Я не знаю ответа.
– Знаешь. Просто у тебя не хватает смелости его озвучить. Ты не простила меня – именно потому выскочила замуж за этого…
– Он просто оказался рядом в тот момент, когда мне казалось, что я умерла.
– Тогда почему, когда я вернулся, ты не пошла со мной? Ведь я прилетел специально – а как раз в тот момент мне никак нельзя было появляться в твоей стране. Я прилетел за тобой, потому что только ты, понимаешь, Марго, только ты мне нужна.
– Только я? – я усмехнулась и погладила его по волосам. – Алекс, ты врешь даже себе – господи, вот во что тебя превратило твое занятие. Ты врешь себе, потому что привык врать окружающим.
– Я не вру тебе, Марго, – это главное. Я действительно прилетел тогда с единственной целью – вернуть тебя, забрать с собой.
– А как же все твои блестящие любовницы, Алекс? Как же все эти яркие куклы, рядом с которыми я…
– Не говори так! – Он дотянулся до моих губ и приложил к ним ладонь. – Никогда не говори так. Мне никто не был нужен так, как ты. Я люблю тебя, Марго…
Его голос стал совсем тихим, он обволакивал меня, кружил голову и мутил сознание. Я чувствовала, как теряю остатки решимости, как тает во мне обида, как я хочу сейчас, чтобы вместо его руки оказались его губы. Алекс встал и обнял меня, подняв из кресла. Я закинула руки ему на шею и посмотрела в глаза – они были совсем близко, и в них появилось что-то такое знакомое, такое… не знаю, родное, что ли… Это был мойпрежний Алекс – тот, в которого я влюбилась еще в детстве. Его рука скользила по моему лицу, я закрыла глаза и отдалась ощущению. Господи, как давно со мной не было ничего такого. Лео не в счет – он вообще мужлан по сравнению с Алексом. Зачем он мне?..
– Марго… пойдем… – услышала я.
– Алекс…
– Т-с-с, молчи, Марго…
Он увлек меня за собой, и я пошла, повинуясь его голосу и его руке, крепко державшей меня за запястье.
В его спальне было прохладно и темно из-за задвинутых плотных штор. Я опустилась на кровать, чувствуя холод покрывала через тонкий халат.
– Я совсем забыл тебя, Марго… забыл твой запах, надо же, – промычал Алекс, упав рядом и зарывшись лицом в рассыпавшиеся волосы.
Я плохо понимала, что происходит, что он делает со мной, как я отвечаю ему, – я просто вдруг стала той семнадцатилетней
Утром я проснулась рано и не сразу поняла, где нахожусь. Проведя рукой по кровати, обнаружила лежащего рядом Алекса. «О, черт… только не говорите мне…» – но рука, скользнувшая под одеяло, обнаружила отсутствие белья. Значит, все было… а не приснилось.
Осторожно, чтобы не разбудить его, я выбралась из-под одеяла, наспех собрала раскиданные по комнате вещи и выскользнула в коридор.
Постояв под прохладным душем, я завернулась в халат и решила проведать Мэри. Вчера в пылу любовных страстей мы совершенно забыли о ней, и я испытала укол совести – ведь ей могло быть плохо, неизвестно, чем ее накачали в том доме.
Мэри не спала, сидела по обыкновению на открытом окне, завернувшись в одеяло, и курила. На мое появление она даже не отреагировала, только плечом чуть повела, поправляя сползающее одеяло.
– Как ты себя чувствуешь? – Я подошла ближе, стараясь заглянуть в лицо, но Мэри отвернулась. – Тебе плохо, да?
Я вдруг почувствовала себя какой-то слишком уж взрослой и умудренной жизненным опытом – как будто Мэри превратилась в мою дочь, которая запуталась в жизни. И я отчаянно пытаюсь помочь ей – а она прячется в скорлупу и не дает мне этой возможности.
– Мэри…
– Ты всегда так орешь во время секса, Марго? – поинтересовалась она, и я приросла к полу:
– Что?
– Ничего, – усмехнулась она, спрыгивая с подоконника и направляясь в душ.
Мои щеки почему-то залила краска стыда, я чувствовала, как горит лицо, как язык прилип к небу… И слов нет. Хотя… Какие нужны слова, разве я должна в чем-то оправдаться? Я взяла свое , то, что принадлежало мне много лет назад, – и никто, даже Мэри, не имеет права судить меня.
Завтрак выдался тот еще…
Мы с Алексом с чего-то вдруг не могли поднять друг на друга глаза, как нашкодившие дети, а Мэри… О, эта стерва наслаждалась от души. Она пила кофе, откинувшись на спинку стула и покачивая ногой в шлепанце на каблуке, потом закурила, внимательно вглядываясь то в мое лицо, то в лицо Алекса, а потом вдруг расхохоталась:
– С ума сойти! Ни дать ни взять – юные влюбленные! Ха-ха-ха! А что лица-то такие постные, а? Я вам не сильно мешала, надеюсь?
– Прекрати, – процедил Алекс, надежно укрывшись утренней газетой, но Мэри, разумеется, проигнорировала его просьбу.
– А что так? Стесняешься, что ли? Вроде как не чужие люди, не подростки? Все правильно.
– Заткнись, Мэри! – проговорил он уже с угрозой, но Мэри и это пропустила мимо ушей.
– Нет, я не понимаю – вы ненормальные, что ли? Что такого случилось, что вы сидите с такими лицами, как будто убили кого-то и в саду закопали? Если хотите знать, так все к тому и шло, и я за вас ра… – договорить она не успела. Алекс отшвырнул газету, развернулся и ударил ее по щеке: