Мари Антильская. Книга вторая
Шрифт:
Смех его стал чуть громче, потом он добавил:
— А вы, неужто вы не видите никакой связи? Неужто вам не ясно, что мадам Дюпарке, возможно, все еще любовница этого иностранца и тот воспользовался ее благосклонностью, дабы спровоцировать это вторжение караибов, благодаря которому эскадра майора Пенна должна была завладеть Мартиникой?
Пленвиль слушал, разинув рот и не произнося ни единого слова.
— Вот так! — с какой-то настойчивостью воскликнул майор, будто в нем вдруг с новой силой разгорелись все прежнее злопамятство и жажда мести. — Эта дама — не более не менее как обычная куртизанка, из разряда тех, что мы называем потаскухами! Конечно, она большая жеманница, корчит из себя этакую недотрогу, этакую святую невинность! Но уж я-то знаю ей цену, да и Лапьерьеру тоже довелось убедиться, на что она способна! Так что можете мне поверить, Пленвиль, уж с ней-то, с этой самой так называемой мадам Дюпарке, я справлюсь в два счета! Повторяю, избавьте меня от генерала, а остальное я беру на себя! Она предательница! Мало того, что она укрывала под своей крышей иностранных шпионов, она еще и оказывала им помощь и поддержку! Она была их сообщницей, и уж, во всяком случае, не красотке вроде нее запугать меня и расстроить мои замыслы!
ГЛАВА ВТОРАЯ
Пробуждение вулкана
Вот-вот уже должна была опуститься ночь, когда Мерри Рул покинул дом Пленвиля. Он принял из рук раба своего коня, забрался в седло и на прощание еще раз помахал колонисту, прежде чем пуститься вскачь по обсаженной кокосовыми пальмами дороге.
Он уже сожалел, что наболтал слишком много, дал Пленвилю столько обещаний — обещаний, относительно которых у него вовсе не было полной уверенности, что он и вправду будет в состоянии их сдержать. Вот, к примеру, в запальчивости он поклялся сурово покарать мадам Дюпарке. Но ведь на самом деле даже в случае смерти генерала ему, прежде чем добраться до его супруги, пришлось бы иметь дело с Суверенным советом, которому прежде короля дано было бы решать, вправе ли наследница претендовать на все полномочия своего покойного супруга. Кому-кому, а уж Рулу-то было доподлинно известно, что подавляющее большинство в совете высказалось бы в пользу молодой вдовы. И теперь он одну за другой обдумывал множество всяких хитроумных уловок, с помощью которых ему удалось бы опорочить ее в глазах членов совета и Окончательно с ней покончить.
По дороге ему то и дело встречались толпы негров, которые возвращались с плантаций сахарного тростника. Брели они в беспорядке, как попало, сопровождаемые непрерывными понуканиями и щелканьями кнута надсмотрщика. Майор заметил среди рабов немало женщин, и женщин беременных, чьи выступающие животы красноречиво говорили о том, что они уже на сносях. Все держали в руках мачете; они размахивали этим оружием и, смеясь чему-то, переговаривались между собой на странном, непонятном наречии.
Надсмотрщик отвесил ему почтительный поклон и переложил в другую руку кнут.
Рул уж было направился дальше, как неожиданно надсмотрщик, словно вдруг спохватившись, бегом кинулся ему вслед.
— Господин майор, — проговорил он, — похоже, здесь вот-вот произойдут какие-то события.
Мерри Рул натянул поводья и остановил лошадь.
— Что вы имеете в виду? — поинтересовался он. — Что здесь может произойти?
— Понятия не имею. Но вы ведь сами знаете этих окаянных негров! Они все до единого в сговоре с дьяволом… Готов поклясться, они учуяли что-то неладное, что-то должно случиться.
— Послушайте, — слегка встревожился Рул, — соблаговолите же наконец пояснить, что вы имеете в виду.
— Дело в том, господин майор, что я наблюдал за этими неграми весь день… И могу поручиться, что вели они себя нынче совсем не так, как обычно. То и дело какие-то странные шушуканья, перемигиванья, непонятные разговорчики. Само собой, только я подойду, сразу врассыпную… Но уж я-то знаю, они явно затеяли что-то недоброе!
— Бунт?
Надсмотрщик пожал плечами.
— С этими тварями никогда не знаешь наперед. Может, бунт, а может, и что другое, поди пойми, да нам такое и в голову не придет…
— Для начала надо отобрать у них мачете, — приказал он. — Передайте это господину де Пленвилю, как только вернетесь в имение.
— А не могли бы вы, господин майор, прислать нам сюда хоть парочку солдат?
Рул досадливо отмахнулся и покачал головой.
— И речи быть не может! — отрезал он. — Солдаты могут покидать гарнизон только в случае каких-нибудь чрезвычайных событий. Не забудьте передать Пленвилю, чтобы он разоружил негров, а если и вправду что-то случится, пусть немедленно даст мне знать, я возвращаюсь в крепость и все время буду там. С хорошей лошадью вам хватит и часа, чтобы добраться из Карбе до Сен-Пьера…
Между тем лошадь самого Рула уже от нетерпения совсем было вздыбилась. Он осадил ее, резко натянув поводья, но ему и самому уже не терпелось пуститься в обратный путь, и он на прощанье ободряюще бросил надсмотрщику:
— Да полно вам, право! Может, вам просто показалось. И ничего такого нет и в помине. Главное, смотрите в оба, не спускайте с них глаз!
Надсмотрщик тяжело вздохнул и, не успел майор отпустить поводья, тотчас же стремглав кинулся вдогонку за своими подопечными.
Ночь, опускавшаяся с молниеносной быстротой, уже погрузила в сумерки дорогу, когда майор доскакал до морского побережья. Лишь хранившие еще тепло знойного дня высокие скалы, что тянулись справа от него, белели в окутавшем все вокруг полумраке. Лошадиные копыта гулко цокали по кремнистой дороге. Движимый каким-то неосознанным инстинктом, Рул поднял голову и внимательно оглядел небо.
И тут же ему показалось, будто море вдруг пришло в движение, и волны, обычно вблизи Карбе невысокие и спокойные, вдруг поднялись, как-то вздыбились, и вода закипела, словно огромный котел. Потом резкий порыв ветра принес с собой какое-то темное облако, сплошь испещренное небольшими светящимися точечками, оно заволокло все вокруг, неудержимо несясь к западу, и Рул почувствовал, как лицо ему опалил поток разогретого воздуха, от которого исходил резкий запах серных испарений.
И тут, словно разряд молнии, в голове пронеслась страшная мысль. Он громко воскликнул:
— Монтань-Пеле!..
Безотчетно он резко пришпорил лошадь. Та заржала от боли и встала на дыбы, напуганная, отказываясь повиноваться столь грубому приказу. Рул нежно погладил ее, стараясь успокоить животное, проговорил какие-то ласковые слова, потом слегка ударил каблуками по бокам. И, наконец-то успокоившись, лошадь согласилась снова пуститься вскачь.
Дорога здесь превращалась в совсем узкую тропинку. Прямо над ней нависала высоченная, огромная скала, в расщелинах которой, неизвестно каким чудом, буквально из горсток пыли, росли кустики зелени. Он боялся, как бы лошадь снова не обезумела от страха, и продолжал гладить ее по холке, то и дело приговаривая какие-то ласковые слова.
Так без особых происшествий ему удалось проехать опасное узкое место, но, едва они снова выехали на широкую дорогу, он вдруг почувствовал гигантский порыв ветра, будто где-то тяжело вздохнул великан или пронесся разрушительный тайфун. Однако это дуновение длилось не более минуты, после чего Мерри Рул заметил, что ветер сразу стих и воздух снова стал неподвижен. Одновременно, подняв голову, он увидел, что небо заволокло новое облако. Оно казалось белее и как-то светлее первого. Такое впечатление, будто из кратера Монтань-Пеле поднимается легкая дымка, которую откуда-то снизу, из глубины подсвечивают отблески огромного костра.