Мари Галант. Книга 1
Шрифт:
Когда того спросили, он без труда согласился, и выбор посланника был одобрен всеми присутствовавшими.
Перед тем как разойтись, члены Совета прервали протокол церемонии и передачу власти в руки генеральши и расстались все до обеда.
На следующий день все жители Сен-Пьера и значительная часть колонистов из других кварталов острова столпились на площади форта в ожидании кортежа.
На специально устроенном помосте Мари встала в окружении своих детей: Жака, Адриены, Мари-Луизы и Мартины.
Майор Мерри Рулз явился первым, а с ним – члены Высшего Совета. Вынув из ножен шпагу, Мерри Рулз поклялся в верности госпоже Дюпарке.
В это мгновение оглушительный рев вырвался из тысяч грудей:
– Да здравствует вдова генерала!
Затем начался парад. Все семь рот вспомогательных войск во главе с шефской ротой под командованием господина Лауссея и с оружием в руках тоже присягнули на верность.
Вскоре за ними последовало духовенство, уважаемые жители острова и наконец весь народ.
В тот же вечер Мари принимала в замке Монтань отца Фейе, явившегося к ней попрощаться. Священник намеревался занять место на корабле, который должен был доставить его в Сент-Кристофер, а оттуда другое судно – во Францию.
Доминиканец пришел также дать ей последние наставления, советуя хранить память о генерале и продолжать его политику, которая обеспечила богатство колонии. В то же время он явился утешить вдову в постигшем ее огромном горе.
Шевалье де Мобре не появился ни разу во время этих разнообразных церемоний. Ему приходилось набраться терпения, перед тем как начать активные действия.
Зато Мерри Рулз времени не терял.
Едва Мари произнесла перед Советом: «Я рассчитываю, что майор Мерри Рулз примет все необходимые меры», как он счел, что теперь его могущество удесятерилось.
В конце концов правил-то он, подобно некоему серому кардиналу. У него будет время подготовиться, чтобы в удобную минуту стать единственным хозяином Мартиники.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Майор Мерри Рулз не теряет времени даром
После обеда жара стояла невыносимая; город впал в оцепенение. У реки Отцов Иезуитов, на склоне холма, насколько хватало глаз, можно было заметить, как несколько чернокожих обливались потом на плантациях по обочинам дорог. На рейде корабли застыли в неподвижности, и ни малейшая зыбь не волновала морскую гладь, похожую на расплавленный свинец.
Капитан Байярдель и Лагарен неспешно спускались по холму, возвращаясь верхом из миссии отцов иезуитов. Похоже, они обменялись всего несколькими словами, так как под тропическим солнцем любое движение требовало значительного усилия, зато их лица выражали сильнейшую досаду.
Они ступили на деревянный мост, переброшенный через реку, и конские копыта громко зацокали, заглушая шум бурного потока, в котором Лефор любил когда-то ловить рыбу в обществе отца Фовеля.
В нескольких шагах от моста располагалась таверна «Дылда Нонен и Гусь». Подъезжая к ней, всадники одновременно натянули поводья и, остановившись у входа, спешились. По-прежнему не говоря ни слова, они привязали лошадей к железным кольцам, вделанным в стену. Байярдель вошел первым.
Он громко хлопнул в ладоши и крикнул:
– Эй, хозяин! Идите-ка сюда, приятель! Два пунша, много рому и мало вина. Пунш чтоб был такой, какой подаете себе!
В таверне никого не было. Владелец заведения едва высунул нос и сейчас же, узнав гостей, ушел готовить напитки.
Тучи насекомых гудели над столами, еще жирными после обеда. Мухи пировали в лужах дешевого вина, красных соусах и пряностях.
Лагарен догнал спутника и хлопнул себя по щеке, чтобы раздавить москита.
– Капитан, садитесь сюда, – пригласил его Байярдель.
Он указал ему на стул у чистого стола. Сам сел напротив, поставив между ног громоздкую шпагу. Хозяин таверны принес пунш с плававшим в нем кружком зеленого лимона и исчез. Посетители отведали напиток, и по просветлевшему лицу Лагарена стало ясно, что он доволен. Байярдель, приложившись к своему кубку, откинулся на спинку стула и протяжно, шумно вздохнул, словно у него вот-вот разорвется сердце. Наконец он покачал головой, задвигал под столом сапогами в поисках более удобного положения и изрек:
– Видите ли, милейший, в конечном счете если бы кто-нибудь неделю назад мне сказал, что генеральша без труда получит разрешение на занятие губернаторского кресла, на земле не было бы человека счастливее меня! Черт побери! На этом острове, где все поголовно продажны, нашлось все-таки десятка два человек, готовых признать право другого и честно исполнить свой долг…
Он прокашлялся и еще выразительнее продолжал:
– Но Боже мой! Если бы кто-нибудь стал меня уверять, что Мерри Рулз станет при этом союзником госпожи Дюпарке, я бы просто-напросто проткнул ему шпагой глотку, сожалея о нем не больше, чем вот об этом назойливом моските, потому что не в моих обычаях, милейший, подвергаться безнаказанным насмешкам!
Лагарен одобрительно кивнул.
– Однако как видите, капитан, – досадливо поморщился Байярдель, – я сильно бы ошибся.
– Хм, хм! – смутился Лагарен. – Что до меня, то я никогда не поверю в брак собаки с крокодилом. Всегда наступает момент, когда собака оказывается съеденной. И никто меня не переубедит, что крокодил-майор не замышляет что-то коварное. Помяните мое слово, милейший: что сегодня на первый взгляд работает успешно, непременно скоро сломается…
– После бури поломки не избежать! – нравоучительно произнес Байярдель. – Однако мне бы хотелось знать, что готовит Мерри Рулз… Черт меня подери! – выругался капитан. – Я узнаю это меньше, чем через час, клянусь! Ведь не о своих же амурах собирался мне рассказывать майор, когда срочно вызвал меня в форт! А уж я умею читать между строк и смогу выведать у этого типа тайну, или я буду не я!
– Надеюсь, у вас все получится, – берясь за кубок, одобрил Лагарен. – Но какого дьявола понадобилось от вас Мерри Рулзу?
Байярдель негромко рассмеялся, заколыхавшись всем телом.
– В моем возрасте, – наконец промолвил он, – становишься хитрее. Пятнадцать лет под тропическим солнцем не проходят бесследно: я научился многому, в том числе стал разбираться в людях. Когда майор Мерри Рулз начинает меня расхваливать прямо на собрании Высшего Совета, проходящем в замке Монтань, я прежде всего должен насторожиться. Людей завоевывают не злостью, а добрыми словами… И поскольку тот же майор накануне обвинил меня в нарушении субординации, в учиненном скандале и во всякого рода преступлениях, за самое безобидное из которых меня можно смело вздернуть на суку на радость всему Сен-Пьеру, вы поймете, что ничего хорошего я не жду…