Мари Галант. Книга 2
Шрифт:
– Кто такой Шерпре? – полюбопытствовала она; признавшись Лефору в своей любви, она хотела знать все о его жизни.
– Большой чурбан, который иногда даже открывает рот, правда, не всегда удачно, зато видит за двоих, – пояснил он.
Ив болтал, не вдумываясь в свои слова, так как мысленно высчитывал расстояние, отделявшее их от хижины. Наконец он обернулся и одной рукой обхватил Жюли за талию.
– Слезайте! – приказал он.
Она не стала возражать, так как приняла решение с восторгом относиться ко всему, что исходило от Ива. Вместо того
– Вот так! – удовлетворенно крякнул он, осторожно спуская возлюбленную вдоль бока лошади.
Затем Ив спрыгнул сам. Он с минуту разглядывал хижину, будто решая, с чего начать. Потом обернулся к Жюли.
– Деточка! – не спеша выговорил он, желая придать вес своим словам. – Будь здесь отец Фовель, он не преминул бы вам сказать, что капитан Лефор – создание не из самых нежных. Дитя мое! Лефор таков, каков он есть. Да, – повторил он самодовольно, – каков есть! Именно поэтому наверх я вас с собой не возьму. Оставляю на ваше попечение лошадь. В седельных чехлах найдете пару заряженных пистолетов, они принадлежат офицеру Летибудуа де Лавале. Надеюсь, вы сумеете ими воспользоваться в случае необходимости?
Жюли кивнула.
– Итак, лапушка, вы останетесь здесь с пистолетами и клячей. Я же поднимусь наверх. Хотел бы я знать, что там произойдет… В каком-то смысле лучше, чтобы я этого не знал. Мне больше удаются дела, когда я импровизирую!
Он улыбался во весь рот, передние зубы у него были крупные, наподобие листьев сисаля.
– Вот так! – сказал он в заключение. Затем, подумав, спросил:
– Вы хорошо поняли, что вам надлежит сделать?
– Да, душа моя! Да! Жду вас здесь, охраняя клячу и пистолеты.
– Именно так, – насмешливо бросил он. – Если Пленвиль от меня ускользнет, отдадите ему все: и лошадь, и оружие!
Она покачала головой и повела плечиком:
– Душа моя! Неужели вы полагаете, что у меня вместо головы пустой калебас? Ступайте! Если увижу Пленвиля, он от меня не уйдет!
– Прощай, любовь моя! – с чувством вскричал он, целуя Жюли в лоб.
– Прощайте мой свет! – отозвалась она. – Если бы вы знали, Ив, как бы я хотела остановить время, так чтобы эта минута продолжалась вечно…
Он пошел по тропинке, круто взбиравшейся вверх, и вскоре его мощная фигура скрылась за кактусами и кустарником.
Ив тяжело дышал. Он жалел, что не оставил перевязь, венецианские кружева и парик, которые, как он не без основания полагал, выглядели теперь неряшливо. Сейчас ему вполне хватило бы шпаги и пистолетов!
Солнце поднималось неумолимо и стремительно. Иву казалось, что, если оно не замедлит свой ход, ему самому не удастся подойти бесшумно, не всполошив обитателей хижины. Его заметят и без труда снимут загодя пистолетным выстрелом.
Он взъярился, заметив, что его прекрасные сапоги из галюша обтрепались об острые камни тропинки, а бархатные штаны оставили клочья на острых кактусовых колючках. Про себя он поклялся, что Пленвиль дорого ему заплатит за ущерб, если когда-нибудь удастся его поймать.
Добравшись до вершины холма, он в нескольких туазах от себя увидел хижину. Костер догорал. Тонкая струйка дыма еще вилась над кучкой золы; Ив вспомнил, что всего несколько минут назад дым был гуще, и подумал, что в эту ночь в хижине, по-видимому, не спали. Должно быть, и охрана выставлена.
«Если, конечно, этот костер не условный сигнал», – подумалось Иву.
Он сторожко сошел с тропинки, чтобы зайти к хижине со стороны, где его было труднее заметить. Ив стал цепляться за кусты, поцарапался о колючки бейяхондов и, наконец, вскарабкался на площадку, где стояла хибарка.
Лефор ощупал пистолеты и шпагу, убеждаясь, что они на месте. Он прижался к стене хижины и неслышными шагами медленно ее обошел.
Домишко состоял из трех комнат, в каждой из которых было лишь по одному узкому оконцу; еще была комната, выходившая на бухту Сен-Пьер – там помимо окна еще имелась дверь.
Ив убедился в том, что в двух первых комнатах никого не было.
Через окошки Ив также разглядел охапки соломы, примятые таким образом, что становилось ясно: на них спали люди. Однако комнаты были пусты.
Он продолжал пробираться вперед со всеми предосторожностями, но уже потерял надежду накрыть в гнездышке, как он говорил, двух мерзавцев.
Дверь была широко распахнута. Он подошел ближе. Вдруг чей-то кашель заставил его вздрогнуть.
И сейчас же его захлестнула радость.
Сейчас он возьмет хотя бы одного! После смерти плантатора Жерара его вдова, по словам Жюли, жила в другом месте. Известно, что Демаре и Пленвиль избрали эту хижину своим убежищем; никакого сомнения в том, что кашлянул кто-то из них!
Ив сделал еще два шага. Спиной к нему сидел мужчина и курил короткую трубку. Он сидел за столом, перебирая разложенные на нем бумаги.
Ив выпрямился, решив, что предосторожность ни к чему. Он тоже кашлянул, и довольно громко. Незнакомец спросил:
– Это ты, Демаре?
Ив прижался спиной к дверному косяку. Не дождавшись ответа, незнакомец проворчал:
– Черт тебя побери совсем! Оглох?!
Лефор услыхал, как стул отодвинулся и упал на пол, и подумал, что незнакомец, должно быть, почувствовав беспокойство, направляется к двери.
В ту самую минуту, как Пленвиль ступил за порог, флибустьер стал у него на пути и миролюбиво произнес:
– Привет вам, Пленвиль…
Бывший колонист отпрянул. Он затравленно озирался по сторонам в поисках оружия, но увидел, что Лефор направляет на него пистолет. Флибустьер продолжал все так же невозмутимо:
– Спокойно, Пленвиль!.. Спокойно! Я пришел с вами повидаться и кое-что обсудить.
Колонист был одет довольно легко. Он заправил в короткие штаны тонкую рубашку, отделанную кружевами на манжетах. Пленвиль расстегнул верхнюю пуговицу, отступив еще на шаг.