Мари Галант. Книга 2
Шрифт:
Во Франции обнажать шпагу было опасно. Гибель человека в честнейшем поединке влекла за собой казнь победителя. Приличнейшие на вид люди на поверку оказывались грабителями. Те, что казались жадными до денег, напротив, проявляли себя с лучшей стороны, демонстрируя неподкупность. Флибустьер ничего не понимал. Он не смел поднять глаз на попутчиков в дилижансе, опасаясь, как бы невозмутимый буржуа не обратился в мошенника, а отталкивающей внешности сосед с другой стороны не предстал бы честным человеком.
Однако не следовало забывать, что Париж уже совсем близок и что колымага
А шевалье все больше ликовал, по мере того как сокращалось расстояние до Парижа; впрочем, он тоже нервничал, так как ему не терпелось сразу же по прибытии полностью отдаться осуществлению своего грандиозного плана. Он отлично понимал, что не должен терять времени: если ему хватит умения и хитрости, он сможет, благодаря своей осведомленности во внутренних делах Мартиники, добиться назначения Мерри Рулза губернатором острова еще до того, как прибудет посланец Высшего Совета.
Виллер полагал, что пока он может спать спокойно, а потому, усилием воли заставив свои нервы расслабиться, он забывался легким сном, убаюканный сладкими грезами, и не замечал, что Ив не сводит с него взгляда. Великан то и дело с опаской закрывал лицо ладонями, грозно хмурил лоб. Путешествие приближалось к концу, и ничто уже не могло преградить шевалье путь; Лефор понимал это не хуже Виллера.
Что делать? Уже несколько часов великан задавал себе этот вопрос, который так и оставался без ответа. Лефор считал, что исчерпал все возможности, предоставленные случаем, и теперь его охватило отчаяние.
Дилижанс миновал дорогу на Сент-Уэн; она образовала вилку вместе с дорогой на Клиши и оставляла справа Мармитские мельницы, а слева вдалеке открывался вид на мельницы Тур-де-Дама. Ив почувствовал непреодолимое желание кого-нибудь убить. Теперь он видел для себя только один способ покончить с дворянином, к которому уж слишком благоволила судьба. Оставалось перерезать ему глотку. Увы, Иву было известно, как рискованно сражаться на дуэли, пусть даже самым честным образом; тем не менее флибустьер предпочитал скорее умереть, нежели дать отцу Фовелю возможность упрекнуть его в том, что из них двоих именно он, Ив, не выполнил своих обязательств.
Когда дилижанс огибал небольшую мельницу с соломенными крыльями в деревушке Мармит, Ив решил, что случай наконец смилостивился над ним и пришел к нему на помощь.
Колымага неожиданно затрещала так, словно все доски, из которых она была сбита, разом разошлись; в то же время дилижанс резко накренился, из-за чего пассажиры попадали на поклажу, а багаж – на путешественников; все смешалось, кричали женщины и обезумевшие от страха буржуа.
Ив отметил, что ему в этом дорожном происшествии посчастливилось свалиться на человека, сидевшего против него: шевалье де Виллера. Не ломая себе голову над тем, как это могло произойти, он поспешил навалиться на него всем телом и под видом того, что поднимается на ноги, не преминул заехать несчастному локтями и кулаками,
Вскоре задняя дверь отворилась, и, словно выброшенные мощной пружиной, многие пассажиры вывалились из дилижанса. Лефор не торопился последовать за ними. Шевалье кричал, что ему переломали все ребра и оторвали одно ухо.
Ив про себя подумал, что хитрец живуч, как кошка, а вслух стал мягко его урезонивать:
– Ну что вы раскричались, словно барышня! Мы все попали в переплет!
– Ну да, – захныкал Виллер. – У вас-то никто на шее не сидит, а я вынужден принять на себя всю тяжесть вашего тела!
Ив против воли был вынужден приподняться, размышляя о том, не упустит ли он в очередной раз возможность раз и навсегда помешать шевалье навредить кому бы то ни было на земле, но за ними наблюдало столько людей, что у флибустьера оказалось бы слишком много нежелательных свидетелей, если б он зашел чересчур далеко.
Итак, привстав, он с необычайной любезностью помог шевалье подняться. Одно ухо у того действительно горело, на мочке повисла капля крови. Лицо тоже сильно распухло; казалось, шевалье обмакнул его в горшок с ярко-красной краской. Все это очень обрадовало флибустьера. «Наш красавец ни за что не осмелится предстать при дворе в таком виде, тем более что все ушибленные места завтра будут переливаться всеми цветами радуги! Придворные поднимут его на смех!» – подумал Лефор.
– Ах, бедный мой друг! – прочувствованно выговорил он. – Никогда себе не прощу, что оказался так тяжел! Я действительно сделал вам больно?
– Объясните лучше, что произошло? – отозвался шевалье. – Сможем ли мы доехать нынче вечером до Парижа?
– Э-эх! – вздохнул буржуа, сумевший одним из первых выбраться из дилижанса и успевший осмотреть поломку. – Мы потеряли колесо!
– Колесо?! – подхватил Лефор. – Если пойдем пешком, будем в Париже послезавтра.
– Чума раздери этого форейтора! – вспылил Виллер. – В двух лье от Парижа сыграть с нами такую шутку! Все шло слишком гладко!
– У вас столько знакомых! – залебезил Лефор. – Может быть, здесь, за городом, найдется какой-нибудь друг, который одолжит вам карету или лошадь?
– Карету! Лошадь! До чего вы скоры! Вы видели эту деревню? Здесь живут одни нищие мельники, у которых и старой клячи не найти! Может, прикажете мне, шевалье де Виллеру, въезжать в Париж на осле?
– Если игра стоит свеч, любые средства передвижения, по-моему, хороши, – возразил Лефор. – Скажу больше того: если довести дело до конца вам поможет осел, то покупка воистину на вес золота!
Шевалье пожал плечами и выбрался из дилижанса; Ив последовал за ним.
Пассажиры обступили стоящий на земле дилижанс. Форейтор уже сбегал за колесом и подкатил его к колымаге. Он находился в полной растерянности и имел весьма смущенный вид. Он еще долго стоял бы так, но один буржуа подошел к нему и сказал:
– Это сущие пустяки! Каретник все исправит меньше чем за час!
Лефор, слышавший эти слова, оглядел местность. Кругом простирались зеленые и желтые поля да среди пожухлой травы виднелись мельницы.