Marilyn Manson: долгий, трудный путь из ада
Шрифт:
Хотя по росту Тедди выше матери, она подавляла его своим присутствием. Она переступила Энжи и замахнулась палкой, целя ему в голову. Она казалась громадной в своём изяществе.
«Плохих мальчиков нужно наказывать. Только так мы сможем сохранить семью».
Резко, удивительно сильно, дубасила она его по голове, пока он не рухнул на ковёр, обмякший, несправедливо обруганный.
Очнувшись, Тедди скорчился от дёргающей боли в веках. Они не открывались, как он ни старался. На своём паху он чувствовал хладность Пег, под
«Тедди, – позвала мама откуда-то сверху, – ты плохо себя вёл. Больше ты не будешь смотреть на Энжи, я за этим проследила. Ты такой же, как твой папочка. Мне его тоже поучить пришлось».
Он услышал, как сверху скребут землю, и стал молить о прощении: «Мама, пожалуйста, я не хотел смотреть, прости меня, мама, пожалуйста…»
На лицо ему плюхнулась целая лопата земли, закрыв нос и рот, но руки его были зажаты между могил слишком сильно, чтоб он мог что-то сделать.
«Нужно удержать семью вместе».
Пока мать закапывала могилу, Тедди пытался освободиться; ему хотелось отплёвываться, но полный рот грязи не позволял провести подобные действия. Наверху мать бухтела про дисциплину, и наказание Тедди закончилось удушением, пока из глаз его сочились кровавые слёзы.
15 марта 1988
Night Terrors Magazine
1007 Юнион-Стрит
Шенектеди, НЙ 12308
Брайану Уорнеру
3450 Бэнкс-Роуд № 207
Маргейт, ФЛ 33063
Привет, Брайан,
Благодарю за рассказ «Всё останется в семье». Мне очень понравилась идея, но хотелось бы чего-то более глубокого и сложного. Однако должен сказать, что пишешь ты хорошо, и я бы очень хотел почитать другие твои произведения. Но, Брайан, сперва я бы хотел предложить тебе как можно скорее ознакомиться с тем уникальным жанром прозы, который мы публикуем, оформив подписку на NT. Я могу выслать тебе следующие четыре номера всего за 12 долларов в год, подписка на последующие годы – 16 долларов. Я надеюсь, ты воспользуешься такой экономией – это свыше 35 % от обычной цены – и присоединишься к нашей чёртовой компашке. Если ты серьёзно настроен продать свои работы в NT – гонорары у нас два с половиной цента за слово – то ключом к этому служит хорошее знакомство с журналом.
До скорого,
Джон Глейзер,
Редактор
28 марта 1998
Брайан Уорнер
3450 Бэнкс-Роуд № 207
Маргейт, ФЛ 33063
Джону Глейзеру, редактору
Night Terrors Magazine
1007 Юнион-Стрит
Шенектеди, НЙ 12308
Уважаемый Джон Глейзер,
Благодарю Вас за обнадёживающий ответ. Прилагаю чек за четыре номера NT. С нетерпением жду экземпляров
Благодарю за рассмотрение моих предложений, жду свою подписку на Night Terrors Magazine.
Искренне Ваш,
Брайан Уорнер
ПРЕДМЕТ СОПРОТИВЛЕНИЯ
Когда вилка поедает ложку,
а нож порезал
отражённое в тарелке лицо:
обед окончен.
ВИТРАЖ
В деревянной тишине,
преклонив колени, блудники
ждут епитимью, а
идеалисты фальшезубые
бросают монетки на блюдечко,
зажгите свечку за грешников,
зажгите,
пророк самопровозглашенный, метафорами
изъясняющийся протестант
проповедует догму свою диатонически,
чашу опустошая беззастенчиво,
молитесь,
собирайтесь,
сквозь витраж мир красивее,
зажгите свечку за грешников,
и пусть весь мир сгорит
Лицемерие,
Лицемерие,
Лицемерие фактов;
И все сидят, как голодные губки,
Впитывая третичные факты жизни.
ОТЕЛЬ ГАЛЛЮЦИНОГЕН
Лежа в постели, размышляя
Просто о завтрашнем дне,
Гляжу на единственное пустое
Место, замечаю два пронзительных
Глаза, глядящих вверх,
вниз и под всякими странными углами
меня изучающие; и я
чувствую, как взор мой оттягивается прочь
от белого экрана перед
моими глазами и направляется
на восемь пустых пивных банок,
ненароком сложившихся в пирамиду.
И я опускаю веки подумать —
Сколько часов прошло
с момента, как я воздвиг
такую идеальную постройку из банок?
И я ли её создал?
Или наблюдатели?
Открываю глаза, возвращаю взгляд на пирамиду.
Но пирамида уже
превратилась в погребальный костёр, и
лицо там – моё.
Что это за пророчество, которое
приходит ко мне, как рассыльный,
равнодушный, неаккуратный, с посланием,
хочет только признания?
Но я не паду жертвою
такому откровению неуместности,
я не признаю этого извращения
мысли.
Не признаю.
Я швыряю подушку во
внутреннюю могилу, словно спасая свои глаза от ужасного понимания,
и я слышу пустой стук
семи опустошённых банок,
не восьми —
судьба ль оставила
одну стоять?
Зачем сей жестяной солдат
сопротивляется моему
подушечному разговору об аннигиляции?
Затем по какой-то странной, идиотской,