МАРИНА ЛУЗГИНА. ГЕОРГИЙ НАТАНСОН. ВСЕ ОСТАЕТСЯ ЛЮДЯМ
Шрифт:
Я родилась в 1944 году, когда родители вернулись из эвакуации в Москву. До войны у Натансонов была кооперативная пятикомнатная квартира. Но тут они обнаружили,
Бабушка с младшей дочерью Кариной поселилась в одной комнате их прежней квартиры, а во второй – папа с супругой и новорожденной мной. Наша комната была ужасной – проваленные потолки, очень сыро и холодно. Кроме того, родителям все время хотелось есть, было голодно – еще шла война. Чтобы поддержать мою мамочку, одногруппники с ее вгиковского курса собирали ей в банку «витамины» – морковку, какую-то зелень из супа, который давали в студенческой столовой.
Как только мама окончила институт, было решено, что она с дочкой поедет на родину в Киев – там было сытнее и теплее. Туда после войны вернулась бабушка Ася. Кстати, ее семье тоже оставили лишь одну комнату от некогда большой квартиры. Бабушка продолжила работать в архиве КГБ, сотрудникам которого полагались пайки – поэтому можно было жить. Первое мое воспоминание о Киеве такое: мы с мамой идем с рынка, а по улице гонят пленных немцев – они восстанавливали город. Одной рукой мама держала меня, а другой – авоську с овощами, и немцы кричали маме: «Фрау, фрау, брось морковку!» Когда я немного подросла, мама вернулась к папе в Москву, а я осталась с бабушкой в Киеве. Там и в школу пошла в шесть лет. Папа бывал у нас наездами – когда была возможность.
Конец ознакомительного фрагмента.