Мариона. Планета счастливых женщин
Шрифт:
«Лоут его убьет… Хотя гильотина тоже бы подошла…»
Даже не видя, что он делает, я все ощущала — Доух водил своим набухшим членом по моим полуоткрытым половым губам, пытался завести головку во влагалище и тут же вынимал с глухим стоном, он ублажал сам себя — мастурбировал, сидя между моих разведенных ног. «Вот же ублюдок!»
Мои бедра и низ живота оказались вымазаны его спермой… Я вытерплю все… Я это переживу… Какое странное облако… Словно чье-то лицо… И глаза… такие знакомые глаза…
— Ма… мари-она…
Я глубоко вздохнула и повернула шею в сторону. Доух отряхивал песок с моих ступней, что-то
— Ты все еще напугана, малышка? Посмотри-ка на него — он же совсем ручной лев. Такой сильный… такой выносливый, как дикий буйвол… Поиграешь с ним и вернешься домой цела и невредима, так чего же грустить, начало было весьма впечатляющим. Настоящее пиршество вкуса… Ммм… Ты обещала слушаться меня ради мальчишки, я это запомнила…
«Ах, вот ты какая дрянь!»
— От-пусти ме-ня! Слышишь, сейчас же верни домой!
Я сказала это им обоим — Той, что незримо любовалась моим унижением и тому, кто посмел украсть меня у мужа. Силы возвращаются, я приподнялась на руках и села, немного пошатываясь из стороны в сторону.
А когда Доух пытался поддержать меня за спину, я ударила его по лицу, а потом еще раз и еще, кажется, даже кулаком. Я придушила бы его, гада, если бы смогла, во мне сейчас было столько злости.
Но вот же дуреха, я только еще больше распалила его, попытавшись защищаться. Доух завел мои руки назад и заставил меня улечься поверх его тела — он довольно посмеивался, искал мои губы… Я его укусила. Так гадко вышло — я никому не хочу причинять боли, но сейчас мною владела раскаленная добела ненависть.
Он оттолкнул меня обратно на полотенце, прижал к окровавленным губам ладонь.
— Хорошо. Оч-ень хорошо. В моем доме есть плеть — можешь стегать меня ею сколько захочешь, от тебя я приму все. Что еще тебя возбуждает?
— Ты конченый извращенец! Псих ненормальный!
Блин, как противно… Я иду к воде, чтобы помыться. Пусть смотрит — хуже уже не будет. Если бы хотел грубо изнасиловать и избить, сделал бы это сразу. Но разве то, что он меня ощупывал и облизывал, не является насилием? Извращенец! Боже, почему же я такая слабая и сама не могу его прикончить… стереть в порошок…
— Мариона — предательница! Как ты подобное допустила, все твои истории — подлое вранье! На твоей планете женщины так же мучаются, так же терпят издевательства! Твоя сказка про женский рай оказалась миражом… Молчишь, да? Да ты просто наглая стерва! Когда ты нужна страдающей женщине, ты молчишь?!
Волна поднялась выше моей груди и окатила лицо пеной, я едва различала воркование над ухом:
— Так кто же заставляет тебя страдать, глупышка, сумей получить удовольствие на острие новых ощущений. Такого с тобой еще не случалось, верно?
— Ты совсем спятила со своими опытами над людьми! Доух, лучше не подходи ко мне! Убери руки, я не с тобой разговариваю! Не трогай меня!
Но разве я могла ему противостоять… Он закинул меня на плечо и уже тащил обратно на берег.
— Мы должны спрятаться в лесу, иначе нас обнаружат с воздуха. Если не пойдешь сама, я снова обездвижу тебя, а мне больше не хочется этого делать. Соня, ты проведешь эти два дня со мной, мне уже терять нечего.
Я покорилась. Если уж сама богиня не собирается вмешиваться, от кого еще ждать помощи. Небо заволокло тучами. Марионе не понравились мои обвинения? Получай по заслугам — я не собираюсь пресмыкаться перед тобой, предательница!
Странно… Закутавшись в рубашку Доуха, я уже не чувствовала прежней ярости и даже вполне спокойно села рядом с марионцем в его летмобиль.
— Куда ты собираешься меня везти? Давай обсудим наши дальнейшие планы. Ты уже получил, что хотел, теперь доставь меня к дому, я не стану выдвигать обвинений, мы попробуем мирно решить этот вопрос как нормальные люди.
— Нет, Соня. Ты еще плохо разбираешься в наших законах. Другой возможности быть с тобой мне не дадут. Разве по своей воле ты согласишься еще раз меня увидеть? Ты позволишь еще раз тебя ласкать?
Я пыталась дать максимально дипломатичный ответ в такой ситуации, но мысли путались. В глубине души я будто надеялась уговорить его на хороший исход дела. Доух мог украсть меня, повинуясь мгновенному порыву и уже сожалеть о содеянном. Да, он заслуживал сурового наказания, но насчет смертной казни я все же не была уверена. Доух мог поступить со мной гораздо хуже, я даже боюсь представить подробностей.
— Господи… как это сложно…
— Мне очень жаль, что я тебя испугал, девочка. Вряд ли я мог тебе приглянуться — я не красив и не обладаю красноречием. Но у меня есть еще немного времени убедить тебя в своих лучших чувствах. До того, как Лоут назначит срок поединка. Ему дадут оружие, а мне нет. И даже если я стану одолевать, меня нарочно ранят со стороны, чтобы он получил преимущество. Из нас двоих в живых останется тот, кого выберешь ты — женщина. Или оба, если ты захочешь взять меня в качестве близкого друга. Моя судьба в твоих руках, но молить о пощаде я не собираюсь.
— Ты думаешь, я тебя пожалею? Как бы не так! После всего, что ты со мной делал против моей воли? Да я бы сама…
— Нет, не пожалеешь — я знаю. А это значит, мне осталось жить всего несколько дней. Но я проведу их с тобой, дорогая Соня.
— Доух, я еще раз предлагаю разойтись по- хорошему. Ты меня здорово разозлил, но если вернешь домой прямо сейчас…
— И что же тогда? Прикажешь навсегда забыть о тебе? Даже если ты не выдвинешь обвинений и мне сохранят жизнь, Лоут примет особые меры безопасности — второго шанса тебя получить у меня не будет. Шалок поднимет все связи, меня вышлют из города… Нет, отказываться от тебя просто так я не собираюсь.
— Разве ты не достаточно покуражился сегодня? Разве я стою таких проблем? Доух, пока не поздно — одумайся!
— Я принял решение еще в вашем саду, когда увидел тебя. Ты шла по тропинке среди цветов обнаженная и окутанная светом, словно сама богиня. За ночь с богиней можно отдать жизнь.
Я покосилась на пилота с сомнением. Он шутит? Неужели настолько изголодался по женскому телу? Да-а, Мариона, твоя месть мужскому племени удается на славу. Только вот я не собираюсь быть разменной монетой в этом извечном споре. Я хочу тихо и скромно сидеть в своем уютном домике, по возможности радовать мужа, заботиться о малышах… Дети… Если Лоут уже не может стать отцом, меня обяжут спать с кем-то еще… Гордас! Он — единственный мужчина, которого я могу представить в роли любовника.