Марионетка для вампира
Шрифт:
— Пан Карличек, можете передать барону, что меня ничуть не смутит его внешний вид, и я горю нетерпением с ним познакомиться.
Лицо карлика превратилось в маску.
— Мне придется вас разочаровать, пани Вера, но барон пока не горит особым желанием знакомиться с вами.
Я тоже перестала улыбаться.
— Не принимайте это на свой счет. Он просто немного щепетилен в отношении чужих невест. Понимаете?
— Не понимаю! — затрясла я головой, точно пыталась что-то из нее вытрясти. Наверное, страх за судьбу марионетки. Я не доверяла рукам пана
Я взяла паузу, чтобы упорядочить мысли. Надо сказать достаточно, чтобы карлик мне посодействовал, и не сболтнуть лишнего, чтобы тот не бросился к барону с доносом на засланного казачка. Вернее, казачку!
— Как бы то ни было, мы планировали вместе работать, а теперь барон относится ко мне, будто к посторонней. Только не говорите, что ему неизвестно, что я кукольница… А не просто невеста Яна.
Карличек молчал. И его молчание мне не понравилось. И потому я задала мучивший меня вопрос:
— Скажите, как давно уехали рабочие? Сколько Ян вместе с паном Ондржеем морочили мне голову вампирским музеем?
— Долго, — выдал Карличек, пряча от меня глаза в сцепленных пальцах. — Боюсь, что с самого начала. Здесь не было никаких рабочих.
Я выругалась. По-русски. Но Карличек все понял. И я поняла, что как Штирлиц, нахожусь на грани провала.
— Неужели Ян думал, что иначе я не поеду с ним в Чехию!
Я вскочила и отвернулась к окну, не веря в театральную силу своей мимики. А сама думала, что же за козлы эти два приятеля. Может, особняк им нужен совсем не для музея? Просто подвернулась им дура-кукольница под руку… Как теперь узнаешь… Только при личной встречи с одним из них. Но оба заблаговременно смылись.
— Я не знаю, что может быть на уме влюбленного мужчины, — звенел у меня за спиной мальчишеский голос карлика. — Но, наверное, многое…
Это он сейчас про ревнивца Милана? Но лучше не расспрашивать про барона его верного слугу. Или любящего друга.
— Вы не расстраивайтесь так. С музеем все еще может получиться. У нашего барона просто прескверный характер. Он подвержен сильным перепадам настроения.
Я обернулась.
— Можно еще один вопрос…
Карличек предупредительно поднял руку.
— Поешьте, пани Вера. Все и так уже остыло. Сейчас пан Драксний поднимется к вам растопить камин и, увидев, что тарелка с оладьями не тронута, притащит молока.
Карличек снова улыбался, и я улыбнулась в ответ, подвигая к себе тарелку. Аппетит у меня появился. Видимо, его подстегнула злость и любопытство.
— Пан Карличек, могли бы вы не говорить мне пани? Просто Вера. Иначе я чувствую себя прямо-таки старухой…
— Только если это будет взаимно.
Я кивнула, и мы продолжили беседу. Вернее, говорил карлик. Я слушала, пытаясь нарисовать в своем воображению настоящую картину вампирского мира.
— Вы не сердитесь на жениха, — вещал Краличек. — Ян до последнего надеялся, что барон вернется к намеченному плану. Да, здесь не было рабочих, но мы многое сделали для музея своими силами. Барон тяжело сходится с людьми и не жалует посторонних. Я предупреждал об этом и Яна, и Ондржея, но они все равно начали требовать у него вызвать рабочих, чтобы ускорить процесс. Очень настойчиво, вынужден признать. И барон просто-напросто отказался от создания музея. Сказал, что это его дом, а не полигон для воплощения в жизнь чужих страхов. Выгнал со скандалом даже Яна, хотя до того держал его чуть ли не за сына…
Теперь Карличек смотрел мне в глаза:
— У барона новый приступ депрессии. И теперь вы… To есть ты… Ну, в общем, тебя спасает лишь то, что ты женщина… Более того, женщина, обманутая своим женихом, и поставленная тем самым в затруднительное положение. Барон злится, очень… На Яна. За то, что тот пригласил вас в чужой дом без ведома хозяина. И боится, что его злость каким-то образом потревожит вас…
Карличек снова опустил глаза и скрутил в узел ткань брюк на левой коленке.
— Барон бывает несдержан на слова. И не только на слова. Но вы не бойтесь, — затараторил карлик, хотя мне казалось, я не изменилась в лице. Его причастность к убийству жены не вызывала в моей душе ни малейшего сомнения. — Мы не оставим вас с ним наедине.
И на том спасибо. Но я барона не боюсь. Я боюсь только реального затруднительного положения, в которое попала, спустив последние деньги на ненужную никому поездку!
— To есть, — я сделала паузу, чтобы карлик не вздумал снова меня пугать. — Ты не знаешь, как сказать, что я здесь нахожусь только потому, что болею? И как только поправлюсь, меня попросят отсюда, чтобы я дожидалась Яна у пана Лукаша? Я все правильно поняла?
Карлик, забравшийся к тому времени на кровать, пожал плечами.
— Не знаю. Во всяком случае, вчера вечером наш хозяин чуть ли не за шкирку выкинул отсюда пана Ондржея. Повторно, должен сказать.
Карлик поднял глаза.
— Хотя ему это только на пользу. Не проиграет пану Дракснию последнюю крону. Он спустил уже на шахматной доске все свои сбережения.
Я кивнула, хотя не знала еще с чем соглашалась. Деньги пана директора меня тоже интересовали. Так вот куда те делись, вместо ремонта. Богатый старичок, получается, этот пан Драксний… Пользуется чужой слабостью. Раскольникова на него нет!
Я, наверное, улыбнулась очень плотоядно, так что карлик даже сказал:
— Доедай завтрак и возвращайся в постель, — он спрыгнул с кровати и расправил примятое им покрывало. — Сейчас сюда поднимется пан Драксний с дровами.
Я взяла с тарелки последний блинчик, но передумала есть.
— Послушай, Карличек. Позволь мне быть с тобою откровенной.
Я выдержала паузу, любуясь произведенным эффектом. Карлик смотрел на меня во все глаза.
— Мне позарез нужна работа. Да, да, и деньги. Иначе я не смогу остаться в Чехии, сколько бы Ян ни просил меня об этом. Я привыкла быть самостоятельной…